Наверное, врач сказал Абросимову нечто неприятное, потому что полковник заметно помрачнел и нахмурился.
— Вы свободны, — сказал полковник врачу. — Ливенцов, ты тоже выйди. А нам сюда. — Он отворил вторую дверь.
За ней оказалась квадратная гостиная, меблированная по-казенному просто и недорого.
Теперь она превратилась в лазарет: на диване лежал мальчик с мокрым полотенцем на голове, возле него, на обычной солдатской тумбочке, стояли различные пузырьки с лекарствами и банки-склянки, а сидевшая рядом молодая женщина сосредоточенно разглядывала термометр.
— Здравствуйте… Ольга!
Полковник заслонил женщину своей спиной, и я видел только ее ноги и тонкую изящную руку, которой она поправляла подушку под головой мальчика.
— Как Андрейка? — спросил он заботливо.
— Спасибо, уже лучше, — коротко ответила она.
Я уловил в ее голосе какое-то странное напряжение.
— Все будет хорошо, все будет хорошо… — мягко сказал, будто промурлыкал, Абросимов. — А я к вам с гостем. Где вы там?
Он обернулся.
Я ступил вперед и посмотрел в глаза женщине. А затем перевел взгляд на Абросимова.
— Что все это значит? — спросил я внезапно севшим голосом.
И вдруг почувствовал, как в груди что-то больно повернулось, будто кто сдвинул замшелый камень, приросший к ребрам.
— Андрей?! — Женщина побледнела. — Ты… ты жив?!
— Кто… кто она? — спросил я у Абросимова.
Но ответить он не успел: коротко охнув, женщина потеряла сознание и медленно сползла с дивана на пол.
— Ливенцов! — заорал полковник, подхватывая бесчувственное тело. — Быстрее, черт тебя дери!
Ливенцов ворвался в гостиную с пистолетом в руках.
— Спрячь пугач! — рявкнул на него Абросимов. — Врача сюда. Поторопись!
— Врач уже ушел, но здесь Пестряга…
— Давай Пестрягу!
Солдатик нарисовался как ясное солнце в майский день — с плутоватой ухмылочкой на круглом лице и показной готовностью лечь костьми, если Абросимов этого пожелает.
— Ридикюль при тебе?
— Завсегда, товарищ полковник!
— Что там у тебя есть? Видишь, женщине плохо.
— Обморок, — деловито констатировал Пестряга, ковыряясь в сумке, похожей на невысокий сундучок с множеством отделений. — Счас у нее все будет так, как у баронессы на Ямайке… Нашел! Во!
Он ткнул едва не под самый нос полковнику квадратный флакон с прозрачной жидкостью.
— Эта штука даже начфина по утрам поднимает, а что говорить про эту малявку…
Он намочил жидкостью из флакона ватку и поднес ее к ноздрям женщины. В комнате резко запахло нашатырем.
Она дернула головой, пытаясь отодвинуться, и открыла глаза.
