Леонидов вздохнул еще раз, уже глубже, и вошел в дом.
Павел Клишин лежал в небольшой кухоньке, руки согнуты, словно пытались зацепиться за чистый, свеженький пол, густые светлые волосы пушистым ореолом раскинулись вокруг головы, одна нога чуть поджата, голова неловко повернута набок, лицом к углу, где висела маленькая иконка. Понять, каким был этот человек при жизни, было сложно, потому что лицо исказилось и посинело, тело утратило форму и словно размазалось по полу, скрадывая вычурной позой и рост, и сложение лежащего человека. Понятно было только, что он блондин и скорее худой, чем толстый. За столом писал заключение об осмотре трупа судмедэксперт, второй оперативник вместе со следователем из прокуратуры что-то обсуждали на улице, толпились соседи-дачники. Все выглядело так же обыденно и рутинно, как Алексей и привык за годы работы в МУРе, когда выезд на происшествие так же неприятен, но так же необходим, как поход к зубному врачу. Что писатель мертв уже не один час, Леонидов, и не заглядывая в листок пишущего эксперта, понял сразу.
— А что там? — кивнул он на прикрытую дверь.
— Будто не знаете? — усмехнулся Михин.
— Давайте исходить из того предположения, что я здесь никогда не был, — хмыкнул Алексей.
— Что ж, если так, тогда там дверь в единственную в этом доме жилую комнату на первом этаже.
Алексей посмотрел на стол, где весьма выразительно стояли три стакана: один с зеленоватой густой жидкостью, пахнущей мятой, почти полный. Другой — с чем-то прозрачным, как вода, был тоже полон, а третий с напитком, похожим на расплавленный рубин, наполовину пустой.
— Что в стаканах?
— Зеленое — мятный ликер. В другом полном — водка.
— А яд, конечно, в вине.
— Откуда вы знаете? — Михин опять с подозрением посмотрел на Леонидова. Его лицо стало похожим на хищную мордочку хорька.
— In vino veritas — латынь: «Истина в вине». Вы что, хотите, чтобы поэт умер, отравившись такой гнусностью, как водка? Это было бы пошло — подсыпать яд, скажем, в суп или в чайник. Видимо, убийца очень уважал покойного, был снисходителен к его слабостям, а главное, к призванию. Ликер, судя по всему, для дамы. Для дамы, которая носит и любит все зеленое. Осталось выяснить, для кого водка. Соображали, конечно, на троих, но как по-разному соображали! Один смаковал, другой хотел напиться, третий рисовался и по нечаянности или злому умыслу хлебнул вместе с божественным нектаром яд. Вино-то не из дешевых, такие бутылки покупают только к праздничным датам, если не зарабатываешь бешеных бабок.
