Обижаясь на меня, люди и не подозревают, что я всего лишь зеркало. Да-да, именно зеркало, потому что только отражаю их самих, их слова, настроение и мысли. Если человек внутренне не агрессивен, то я ему улыбаюсь и говорю приятные вещи, от которых в свою очередь улыбается он. Но таких, увы, мало. Большинство — люди с большим самомнением, пренебрежением к окружающим, лицемерные и скрытные. Они говорят гадости завуалированные и очень обижаются, когда слышат в ответ гадости откровенные: а именно — правду о себе. Если их неискренняя улыбка отражается от моего лица и уходит обратно к собеседнику как отвратительная гримаса, так разве я в этом виноват? Как писатель, я всего лишь изучаю, я настраиваюсь на того человека, с которым в данный момент рядом нахожусь, как на определенную волну радиоприемника, я его ловлю, а потом слушаю те звуки, что эта волна доносит. Вот и все. И никакой моей неприятности для окружающих. Как говорится, неча на зеркало пенять…
У меня очень много врагов. Вернее будет сказать, что моими врагами считают себя все знакомые со мной люди, исключая тех женщин, что еще рассчитывают мною поживиться. Плохо мне от этого? Не знаю. Во всяком случае, мое творчество имеет неприятную особенность: оно не видит ничьих достоинств. Я пишу о людях гадости, но пишу не сознательно. Это просто та аура, которая меня окружает, а я проводник ее содержания. Скажите мне, что может написать счастливый человек? Сопли. А несчастный? О, несчастье имеет столько оттенков, что скучать не приходится! Страдают все, и очень разнообразно: миг наслаждаются и вечность страдают. Словно в один из редких праздников напьются вволю дряни, испытают минутный кайф — потом весь следующий день мучаются газами и еще неделю выводят прыщи на лице. Вот это и есть счастье и его последствия. Я, например, чем больше сегодня ною и жалуюсь на жизнь, тем лучше у меня завтра все получается. Мой рецепт удачи — действие от противного — дарю человечеству.
Так, все поняли, например, как следует сдавать экзамены в ГИБДД? За день до этого надо напиться, разбить чужую машину, попасть в приемный покой, весь следующий день стонать от боли и ругаться с приятелем, а в день, который был запланирован для вас как самый неприятный, вдруг почувствовать, что вас пронесло, такой ерундой покажется предстоящий экзамен…»
Тут Леонидов даже хрюкнул, почувствовав, что ему смешно. Этот парень и впрямь был не дурак, и Алексею нравились некоторые его рассуждения и как он писал. Потом ему вдруг стало скучно, он бросил листки обратно в стол и набрал номер Барышева. Трубку взяла Анечка.
