Соединив провода, я вспомнил совет приятеля-сантехника, как подгадить надоедливому клиенту. Порылся в поисках тряпки. Ничего. С трепетом достал из чемодана священные трусы, поцеловал их, скомкал и запихнул в унитаз. Будто жилы свои рвал, оттого затолкал поглубже. Надежно закупорил.
Закончив последние приготовления, мы уселись в полумраке. Жена наотрез отказалась выходить раньше десяти. Даже в кафе идти не захотела. Нажав на слив в туалете, она громко закричала и выскочила, спасаясь от накатывающей волны. Забыл ее предупредить.
Ровно в десять мы с гордыми лицами победителей вышли во внутренний дворик, оставляя позади крепко заминированную подлостями комнатку.
Авраам сидел за круглым столом спиной к нам. Вся его спина выражала презрение.
Жена, не поворачиваясь, направилась к выходу.
Я положил ключ перед Авраамом.
Я увидел голые коленки – старикашка снова облачился в синие шорты, белые носки и белые «найки».
Я не удержался – захотел встретиться с ним взглядом напоследок.
Глаза его смотрели мне за плечо, туда, где за стенами дома, за стенами города в глубокой впадине белый осколок вспорол желтые горы. Глаза были остры и неподвижны, как кристаллы соли, и не пульсировала в них воля, а только отражались окружающие предметы и небо немножко.
Ребенка мы назвали Авраамом. Жена настояла. Я Василием хотел. В честь дяди электрика. Хорошо, сын родился. Не представляю, как бы девочка с таким именем на свете жила.
– Я беременна! Слышишь?! Я беременна!
Разбудила, прыгнула в постель, тормошит.
– Две полоски! Я беременна!
Он трет глаза. Фокусируется. Две красные полоски. Как на австрийском флаге. Или двоится спросонья? В самом деле – две. Целует ее бархатный нос, щеки, лоб, колющие ресницами глаза, мягкие белые волосы.
– Какое счастье!
А что еще сказать? И вправду счастье.
По ту сторону жалюзи просыпается город. Потягивается, ворочается, зевает, фыркает в умывальниках, тяжело дышит на утренней пробежке, хрустит тостами, глотает витаминные смеси, шумит яхтенными моторами, стрекочет электропилой садовника.
– А это что? – она указывает на спинку новой кровати, обтянутую серой тканью, на то место, куда по ночам упирается его голова. Там пятно.
– Жир! Ты выделяешь жир! – разоблачает она.
– Зато не надо мазаться кремом по сто раз в день!
– Ты прямо курица-гриль! – хохочет она. – У меня будет ребеночек от курицы-гриль, такой же хорошенький и жирненький!
Блондинка – киноактриса, которая в последние годы все меньше снималась и все больше времени отдавала благотворительному фонду, который основала несколько лет назад. Она собирала деньги на сложные операции для детей. Операции такого рода должны проводиться бесплатно, но больницы по разным причинам отказывают пациентам: не хватает лекарств, оборудования и специалистов. Карьера у блондинки как раз забуксовала, и тут Курица подал идею, что, пока она еще известна, можно организовать благотворительный фонд. Предмет приложения собственной доброты долго искать не стали – решили спасать детей. Детей спасать приятно, и деньги на детей дают охотно.
