Она еще сильнее прижалась к Антону, взглянув поверх его плеча.
— Я такой страшный?
Ее губы дрогнули, но улыбки не вышло.
— Ничего. Все пройдет. Твой страх, мои царапины, мелочи жизни, верно?
Она не до конца понимала его речь, но что-то в интонациях доктора действительно успокаивало, вызывало доверие.
— Ну, давай, отпусти своего спасителя. Мне нужно осмотреть твои порезы, да и одеться не помешает, верно?
У Даны кружилась голова. Она не понимала, что происходит с ней с того момента, как Антон, которого она так долго искала, сильно и в то же время нежно прижал ее к себе, стараясь успокоить.
Чувства, всколыхнувшиеся в душе, казались неведомыми, пугающими своей остротой: она никогда ранее не испытывала ничего подобного.
Было горячо.
Дрожь продолжала гулять по телу, но уже не бесконтрольным сокращением мышц.
Хотелось, чтобы эти мгновенья превратились в вечность, но доктор настаивал на осмотре, жизнь в который раз вторгалась в хрупкий внутренний мир, диктуя свою волю, но теперь у нее не осталось ни сил, ни причин сопротивляться.
Я пойму, обязательно пойму, что происходит со мной. — Подумала она, позволяя Антону мягко отстраниться.
* * *
Вечером того же дня к Антону зашел Фриенбагер. Он не принимал участия в утренних событиях: готовя грядущую «экспедицию» он добровольно взял на себя вопрос обеспечения небольшого отряда всем необходимым и потому часто пропадал, иногда на целые сутки.
— Рад, что Дана очнулась. — Произнес он, обменявшись с Антоном крепким рукопожатием.
— Да все рады, кроме Энтони. — Ответил Светлов. — Присаживайся. Выпьешь что-нибудь?
— От крепкого кофе не откажусь. А что Хоук?
— Не понимаю я его. Ведет себя как избалованный ребенок.
— В смысле? — Клаус принял из рук Светлова чашку с кофе и сел в свободное кресло. Комната отдыха, которую Антон делил с Энтони, отличалась от остальных помещений определенной степенью комфорта, но доктор Миллер постоянно пропадал в лаборатории, Клаус мотался по делам, и так вышло что только Светлов и Хоук, оставшись предоставленными сами себе, пользовались данным помещением по его прямому предназначению.
— Обиделся. У Даны, одновременно с возвращением сознания случился приступ клаустрофобии, к тому же она испугалась дока, лицо которого исказил прозрачный материал саркофага. Короче она разбила крышку, выбралась наружу, оцарапала Миллеру лицо, а когда на шум прибежал Энтони, Дана швырнула его через прозрачную перегородку.
— Не и что? — Клаус заинтересованно выслушал короткий рассказ Антона, и добавил: — Ее можно понять. Очнулась в незнакомом месте, накачанная стимуляторами, вот и сорвалась…
