Мои новые знакомцы внезапно умолкли и уставились на меня:
— Сколько, сколько, ты говоришь?.. Сколько ты прочитал книг?
— Да… две тысячи пятьсот.
Я и сам уже понимал, какую сделал ошибку, но слово — не воробей, вылетит — не поймаешь. Попробуй возьми его назад!
— Тебе сколько лет? — спросил Васи́л Не́шков, коренастый, как балканский медведь, паренёк с умными глазами и русым вихром.
— Пятнадцать, — ответил я.
— Ладно, согласен, — не стал возражать против моего возраста Васил. — Теперь давай сделаем небольшой расчёт. В году триста шестьдесят пять дней. Допустим, ты начал читать с восьми лет. Значит, всего ты читаешь семь лет или… или две тысячи пятьсот пятьдесят пять дней. По твоим словам, за эти две тысячи пятьсот пятьдесят пять дней ты прочёл две тысячи пятьсот книг. Так?
— Так…
— Так-то так, а вот послушай, что получается. Получается, что каждый день, в будни и в праздники, здоровый и больной, в школе, в дороге, дома, ты прочитывал по целой книге. Не читал ты всего каких-то пятьдесят пять дней. Так? А? Ну-ка, скажи!
Вы, конечно, сами догадываетесь, каково мне было. В эту минуту я предпочёл бы не стоять в комнате среди новых своих товарищей, а оказаться возле самого глубокого омута на Скыте, чтобы броситься в него, нырнуть и никогда больше не выглядывать на белый свет. Но, увы, под ногами у меня были крепкие доски и провалиться было некуда. Зато покраснел я как варенный-переваренный рак — и лицо, и шея, и кожа на стриженой голове.
— Что ж ты молчишь?
— Да вот… думаю… — с трудом выдавливая из себя слова, пробормотал я. — Я, видно, числом ошибся… Я… я… в математике не очень силён…
— Ничего, — махнул рукой Васил Нешков. — Число не так уж важно. Гораздо интересней, что ты прочёл из мировой литературы. Как, ребята, — обратился он к остальным, — проэкзаменуем нашего юного друга?
— Давай… Он того стоит… Можно!.. — улыбаясь, согласились все.
И вот тут-то наступил полный мой провал.
Да иначе и быть не могло. Во-первых, я и в самом деле был ещё мальчишка, во-вторых, попал я в компанию самых образованных учеников Белослатинской гимназии, тех самых, которых прозвали «литераторами» и «профессорами»…
Стали эти «профессора» меня экзаменовать. Один за другим называли они имена знаменитейших писателей и тут же перечисляли главные их произведения.
Например, Лев Николаевич Толстой.
— «Войну и мир» читал? «Казаки» читал? «Анну Каренину»? «Воскресение»? «Хаджи Мурата»?..
Или Тургенев Иван Сергеевич.
