Лю Хсин усмехнулся.
— Что тебе понадобится, чтобы соорудить такую, что сможет поднять горшочек с углями? — спросил он.
— Несколько бамбуковых тросточек и отрез шелка. Немного тонкой веревки и еще клей. А также краски и кисти.
— Краски и кисти?
— Для молитвы.
— Ну, конечно, — ласково ответил Лю Хсин, будто обращаясь к ребенку. — Для молитвы.
Хуану отвели для отдыха отдельную палатку, и на следующий день генерал прислал кипу шелка, добытого в одном из завоеванных городов, и связку бамбуковых палочек. Его люди принесли мотки веревки и бечевки разной толщины и сварили клей.
— И еще нужны краски, — напомнил им Хуан.
Полководец нахмурился, и они поспешили повиноваться.
Но Хуан уже не был ни тем безумцем, ни тем простаком, каким казался. Он прекрасно разглядел головы на пиках, что частоколом окружали палатку полководца. Он слышал, как стонал бедный командир отряда, истекавший кровью на краю лагеря. Он понимал, для чего Лю Хсину понадобился горшочек с углями — или скорее всего много таких горшков — и знал, чего жителям Пи Лао ждать в награду, когда загорятся их дома и они будут вынуждены открыть ворота враждебной армии. Поэтому Хуан подумывал — не пора ли отправиться к полководцу, чтобы Напрочь отказаться мастерить воздушного змея. Он не боялся умереть.
Но у него не было и желания умирать раньше положенного судьбой срока. Конечно, мысль поговорить с богами лицом к лицу была заманчива, если только так и можно попасть со своими просьбами в их поле зрения. И Хуан не мог устоять перед искушением попробовать обратиться к богам, пока еще пребывал в земном круге бытия. Наконец, ему страсть как хотелось успеть запустить хотя бы одного воздушного змея, прежде чем умереть.
Вот почему он соорудил все-таки воздушного змея для Полководца Лю Хсина. Больше всех его прежних, этот змей мог поднять горшочек. Хуан также понимал, что горшочек должен висеть не на самом змее, а на тесемке, привязанной к хвосту, чтобы не влиять на подъемную силу змея и не поджечь его. Немного поразмыслив, как опорожнить горшочек, Хуан смекнул, что достаточно будет резко направить воздушного змея вниз, чтобы тот разбился о городские крыши. Решение всех этих задач очень увлекло Хуана.
Но он также замыслил свой побег. На широком шелковом крыле он нарисовал город Пи Лао, каким тот виделся бы змею — или богу. На этом рисунке туман поднимался от излучины реки Тент, смягчая контуры стен, обволакивая поля и деревья. На деревьях он изобразил чудные плоды и ярких птиц среди листвы, тронутой красками осени. И в этой листве, где лишь очень зоркий глаз мог выхватить их, хоронились слова молитвы — его простой призыв помочь людям города Пи Лао и — если боги сочтут возможным, — спасти простого монаха по имени Хуан По.
