Стемнело. Прекратилось движение автомашин и повозок в сторону Лепеля и обратно. Видимо, партизаны проучили гитлеровцев. А вот со стороны Витебска нескончаемым потоком шли автомашины туда и обратно, правда, с притушенными фарами. Минуло то время, когда фашисты не признавали никакой маскировки! Сейчас боялись наших самолетов. Они часто налетали и бомбили это осиное гнездо. Эх, если бы сейчас налетели и устроили тарарам! Такой шумок был бы нам кстати: под него мы решились бы броситься на бункер КПП и перестрелять фашистов, оставив только одного — «языка».
Вдруг послышался характерный скрип двери бункера, кто-то вышел из него и, подсвечивая себе под ноги фонариком, направился к кустам.
Иван Киреев и Степан Пашковский приготовились к прыжку. Натянулась «нервная пружина» и у меня. «Сейчас все должно решиться в один миг — пан или пропал, — мелькнуло в голове. — Дальше ждать нельзя…»
Как и было заранее распределено между нами, Киреев и Пашковский выдвинулись для рывка. Они должны схватить «языка», скрутить его, сунуть в рот кляп, связать по рукам и ногам и вместе с подоспевшим к ним Михайловым утянуть с собой. Я же обязан прикрывать группу захвата с пленным, если ее обнаружат и станут преследовать.
Не успел я, как говорится, и глазом моргнуть, как возле туалета послышались возня, приглушенный храп, а затем и шелест кустарника. Я понял: группа захвата сработала! Через минуту уловил ее движение у себя за спиной.
Теперь наступила моя очередь — жду погони. Но что это? Молчок, ни звука — у бункера совершенно спокойно. Преследования нет.
Догнал своих. Смотрю: они втроем изо всех сил волокут за собой четвертого. Подниматься еще нельзя, могут заметить с КПП. Теперь как можно быстрее от места, где «наследили».
Тащили мы свой «трофей» и под мышки, и за ноги. Тяжелый попался! Быстрее, быстрее, пока не хватились там, в бункере. Если обнаружат пропажу, в один миг обложат нас, и тогда трудно будет не только уйти с «языком», но и самим ноги унести.
Протянем немного, остановимся, прислушаемся, глотнем воздуха и снова вперед. Кажется, целую вечность тащим пленного, а у нас слева еще только деревня Мамойки — окраина Бешенковичей. Здесь — гарнизон! Отсюда — подальше…
Перевалили большак Бешенковичи — Дуковщина. Остались справа и Дрозды — красивая деревня, упирающаяся улицей в Западную Двину. Взяли направление на Залужье, чтобы возле нее проскочить в большой лесной массив, что тянется по берегу реки. Там можно осмотреться, перевести дух и по лесу двигаться к дому.
