За день мы изучили распорядок несения службы на КПП. Командовал здесь унтер-офицер. Сменял он солдат через каждые три часа. Сам приводил их, ставил на пост, давал дополнительный инструктаж и вместе со сменившимися уходил опять в бункер.
Мы переглянулись: это плохо, потому что они постоянно ходят группой. Как же быть? С тремя-четырьмя солдатами во вражеском гарнизоне нам не справиться, если напасть на них во время смены караула. Нет, так нельзя — это приведет к неизбежному провалу операции. Решили ждать случая, ни в коем случае не уходить с этого места.
Наблюдая, установили такие детали: на КПП разговаривали и по-немецки, и по-русски, хотя форма на всех армейская полевая, вооружены автоматами и винтовками, в сумках на поясах висят гранаты с длинными деревянными ручками, ребристый бочонок-противогаз — с другой стороны на боку. Службу свою знают хорошо. У гражданских лиц, проходивших через контрольно-пропускной пункт, один внимательно проверял документы, второй со знанием дела производил обыск, третий стоял в стороне с автоматом на изготовку — в любой момент мог пустить очередь. Военнослужащих не обыскивали, но документы у них проверяли придирчиво.
За время нашего наблюдения прошло три смены. На четвертую заступили те, которые сменились рано утром. Следовательно, всего здесь десять — двенадцать солдат. Свободные от несения службы, по-видимому, отдыхали в самом бункере. Оттуда, когда открывалась дверь, доносились хохот, выкрики, игра на губной гармошке, а однажды по-русски зазвучала песня «Ой ты, Галю, Галю молодая»…
Уже стало невмоготу лежать между сырых кочек, скорчившись в три погибели. Омертвели ноги, сами продрогли, проголодались. Считай, сутки ничего не ели, хотя в каждом вещмешке, спрятанном рядом под кочками, есть сухари и отварная говядина. Но нельзя даже пошевелиться, переговариваемся только жестами и мимикой губ. Хорошо еще, что на КПП нет собак, а то учуяли бы нас, и тогда бы все пропало.
Время близилось к вечеру, когда один солдат вышел из бункера и направился левее нас, к «нашим» кустам. В той стороне, куда он шел, по всей вероятности, отхожее место. Будто по команде, «толкнули» друг друга глазами, взглядом показывая на солдата, возвращавшегося обратно в бункер. Моментально созрел план, где нужно брать «языка».
Начал моросить дождь, затем подул ветер, стал рвать облака. В их разрывах то появлялся, то скрывался узкий серп луны. Ночь обещала быть темной и ветреной — то, что нам надо.
