Все внимательно слушали, что произносит эта пожилая женщина. Дашка с умным видом знатока румынского языка, делала вид, что ей очень интересно, о чем идет беседа. Люся просто вслушивалась в слова. Пыталась хоть что-нибудь понять из сказанного. Мирче был так поражен, что нечаянно раскрыл рот. А его глаза округлились от удивления. Батюшка же послушно кивал головой, словно соглашаясь с тем, что вещала эта бабулька. И все время после каждого кивка повторял:
— Ок. Ок. Ок.
Моё лицо выражало жуткий интерес и любопытство. Я вся горела от возбуждения и ждала, что кто-то, наконец, мне пояснит, что здесь происходит. Я не могла спокойно стоять на одном месте. И, как та, норовистая молодая кобылка, переступала в нетерпении с одной ноги на другую.
Только маленькому пацаненку из нашей компании было всё фиолетово. Он смирно стоял подле своей бабушки и ковырял пальцем в носу. Философский навык, доставшийся нам в наследство от наших предков. Этот процесс его волновал больше, чем какие-то чужие люди и их проблемы. Чувствовалось, что ему хотелось, как можно быстрее, закончить со всеми этими ненужными для него делами, и побежать поскорее к своим друзьям ловить бабочек, жуков, или вылавливать рачков и медуз.
Как я его понимала! Мне тоже надоела вся эта неопределенность. Надоело стоять, и, как глупая курица, молча внимать всем этим рассуждениям на непонятном мне языке. Я дернула Дашку за футболку, и спросила:
— Ну что? Ты что-нибудь поняла из всего, что сказала эта бабулька, или нет?
— Кое-что — да. — Важно произнесла Дарья.
— И? Что это — кое-что?
— Два.
— Два?
— Ну да, два. Слышишь, говорит «доу», словно доит кого-то. Это по ихнему два. Или двое. Точно определить не могу. Очень тихо шепчет эта старушка. И очень быстро говорит. Не успеваю переводить.
— Никакой от тебя помощи, — досадовала я на подругу.
— А что ты хочешь? — Оправдывалась та. — Я недавно учу этот язык. Чем критиковать, сама бы попробовала. Думаешь так легко? Это тебе не английский, который мы слышим с детства. Тут вообще, не слова, а какие-то каряки: «Инцилег», «пердут». Абсолютно не созвучны с нашими. Попробуй запомнить такое.
— Ну да, ну да. Ты права, — утешала я Дарью. — Мне легко говорить. Я даже не пытаюсь их понять, такое здесь трудное наречие. Значит, будем стоять и ждать, когда батюшка выслушает эту старушенцию, и переведет нам то, что она ему там наговорила.
— Будем ждать, — согласилась со мной Дашка.
Пока мы с ней шушукались, Люся внимательно слушала разговор батюшки и бабульки.
