— Что злоупотреблять? — не поняла я.
— Да все. Вот Вы кем работаете?
— Художником.
— Ах, да. Я вспомнила. Так вот. Вам нельзя много дышать маслеными красками. Больше гулять на воздухе и не сидеть в закрытой и вонючей студии.
— Почему в вонючей? Мне запах краски очень нравится.
— Вам, может быть и нравится. А вот Вашему малышу, я думаю не очень.
— Почему Вы сказали «малышу»? У меня что, мальчик?
— Девочка или мальчик — это определит УЗИ. Я просто выразилась, так сказать обобщенно. И вообще, Вы сейчас меньше думайте о поле ребенка, а больше о его здоровье.
— А что у него со здоровьем? — испугалась я.
— Фу ты, мамаша, что Вы цепляетесь за слова. Я сказала просто образно. Чтобы Вы понимали свою основную роль в его жизни. Вам сейчас самое главное выносить и родить здорового ребенка. Понимаете, здорового. А кто это, мальчик или девочка, не столь суть важно. Я понятно изъясняюсь? Или пол ребенка для Вас имеет большое значение? — подозрительно задала вопрос Анна Владимировна.
— Нет, нет. Что Вы. Абсолютно никакого. Просто Вы меня ошарашили этой новостью, и я растерялась.
— А Ваш муж знает о том, что Вы беременны?
— Нет, не знает. И он мне еще не муж. Пока. А, может быть, и не пока.
— Ну, что ж, самое время сообщить ему эту новость и проверить его на предмет любви к Вам.
Анна Владимировна была права. Я не могла больше скрывать от Кости свою беременность. Он должен знать, а там сам решит: простить меня за то, что я не говорила ему о своих планах и не ставила его в известность о своих намерениях в отношении ребенка или нет. Быть ему со мной или, как говорится, не быть.
С такими мыслями я открыла дверь и увидела, что под кабинетом на стуле сидит взволнованная Дарья. Лицо у нее было напруженное, и в руках она теребила маленький носовой платок.
— Привет, Дашуль, — радостно поздоровалась я с подругой, — тоже на осмотр?
— Здравствуй, дорогая, — ответила сдержанно, не проявляя больших эмоций, Дашка, — похоже это не осмотр, а констатация факта.
— Какого факта?
— Факта моей беременности.
— Ты что, тоже залетела? — нервно хихикнула я.
— Что значит — тоже? И вообще, что это тебя так развеселило?
— Дашка, ты что, не врубаешься? Тоже — это и значит тоже. Я беременна. Ты понимаешь, о чем я говорю? Или перевести на английский?
— Не может быть, — до Дашки, наконец-то, стал доходить смысл слов, сказанных мною.
— Что значит — не может быть? У тебя, значит, может, а у меня — нет. Так, что ли, понимать твое выражение? — Обиделась я на подругу. Интересно, раньше никогда не обижалась на Дашку, чтобы она ни сказала. А, сейчас, мне, вдруг стало обидно. «Это, наверное, говорю не я, а моё теперешнее состояние организма, — подумала я с радостью, — надо же, как меняется характер у беременной женщины. Теперь буду капризной, глупой и сварливой». — Мне от этих мыслей стало так хорошо, что я сразу забыла об обиде и улыбнулась Дашке.
