желаниях? Или о моей семье?
Бернд поднял карту, помедлил, держа ее в согнутой руке. Потом убрал и бросил на стол другую.
— Мне это было ясно с самого начала. Я все время думал, что значит вся эта хренотень. Что он с этого имеет, корячась так изо дня в день? Почему даже никогда не надует их? Так ведь все делают. Под зад рано или поздно тебе все равно дадут!
Эмиль, казалось, не слушал его. Уставившись в карты, он качал головой.
— Он пришел ко мне, понимаешь? Я не добивался этого места, давно уже снова работал на стройке и получал сдельно в три раза больше. Вдруг однажды он появляется у меня на кухне. Жена пеленала как раз малышку, я пил свое пиво, а он и говорит: «Эмиль, я снова открываюсь. Ты мне поможешь?» Конечно, я сказал «да», не мог же я бросить его в беде. Ударили по рукам, и все тут. И взялись за дело, трудились изо дня в день, с утра до ночи. Мы вернули всех наших прежних клиентов, фирму за фирмой, одного заказчика за другим. А это, знаешь…
— Ну и что? — лениво спросил Бернд. — Что ты имеешь от этого сегодня? Они тебе подсунут кого-нибудь тихой сапой, и все, конец песне. Для таких людей мы просто рабочий материал. Знаешь что, прикинься больным и раздобудь бюллетень, пока тебе и в самом деле не стало худо.
Эмиль выпустил дым через нос, медленно кивнул, вид у него был какой-то отсутствующий. Клапучек поставил на стол поднос с новой выпивкой. Он повернул его так, чтобы Де Лоо было удобнее взять вино. А Гарри наклонился вперед, схватил обеими руками пиво и шнапс и снова удалился в свой угол. Он был занят тем, что прожигал дырки в прокуренной, спускавшейся до батареи гардине.
— Нас ждут неприятности, — сказал Клапучек.
— Конечно, я не профессиональный повар, он это знал. Но охотничий соус, рулет из говядины или запеканка из лапши, бог ты мой, для этого не надо быть обученным поваром. Зато я умею энергично взяться за дело и не спрашиваю, когда конец работы, если идет запарка. Поэтому он меня и взял. И все эти двадцать лет дела идут хорошо, так ведь? Нет испорченных желудков, нет и финансовых потерь. А ты думаешь, они хоть раз додумались сами повысить мне зарплату? Как последняя шестерка, я каждый раз хожу за этим в контору…
— Да я бы после этого палец о палец не ударил, — сказал Бернд и принялся выковыривать окурок из своего янтарного мундштука. — Сходи, дружище, к врачу. Я назову тебе три или четыре места. Ты выложишь им на стол пластиковую карточку больничной кассы, сделаешь кислое лицо — и хоп! можешь четыре недели в потолок плевать. Пусть попробуют покрутиться без тебя. Или ты собираешься пахать на них до самой пенсии?
