Я цитирую фрагменты из «Суммы» (1963): «Можно получить конечный результат естественных процессов не посредством полного плагиата у Природы, а войдя в поток этих процессов, так сказать, «сбоку». (…) Представим себе, что нам удалось побудить [человеческую] яйцеклетку к эмбриогенезу. (…) Вначале развивается весь плод, но в некоторой фазе этого развития мы удаляем «лишние» для наших целей части и заботимся лишь о том, чтобы сформировался мозг. (…) Здесь мы можем столкнуться, скажем, с обвинениями этического характера. Чтобы их избежать, мы отказываемся от использования человеческой яйцеклетки, а только копируем ее наследственность, переписываем всю наследственную информацию, содержащуюся в ней. (…) Роль «материала для копии» выполняет синтезированная нами (а значит, не происходящая из организма) система рибонуклеиновых кислот; яйцеклетка дает только «инструкцию», как эти молекулы кислот соединять. (…) И сначала мы делаем эти наши «искусственные» хромосомы в исходной точке развития. Если и этим кто-то останется недоволен, то мы сделаем еще больший крюк. Наследственную информацию (хромосом) мы изложим символическим языком химии в письменной форме, после этого искусственно произведем соответствующие хромосомы и позволим таким образом полученной «яйцеклетке из лаборатории» пойти в эмбриогенетическое «производство». Как видно, здесь наши действия стирают разницу между «естественным» и «искусственным»[12].
В «Путешествии двадцать первом» моих «Звездных дневников» один монах говорит об этом следующее: «Церковь может время от времени давать оборонительные сражения, однако, пока она защищает один фронт – ну хотя бы неприкосновенность зачатия, – прогресс, не ввязываясь в лобовую схватку, обходным маневром обессмысливает защиту старых позиций. Тысячу лет назад Церковь защищала материнство, а знание упразднило понятие матери: сперва оно разделило акт материнства надвое, потом вынесло его из тела вовне, затем научилось синтезировать зародыш, так что три века спустя защита утратила всякий смысл; а тогда уж Церкви пришлось дать согласие и на дистанционное оплодотворение, и на зачатие в лаборатории, и на роды в машине, и на духа в машине, и на машину, приобщенную таинств, и на исчезновение различия между естественно сотворенным и искусственным бытием»[13].
Это было написано семнадцать лет назад, когда еще не дошло до хорошо известного сегодня «разделения материнства на две части», но направление развития прогресса в области биотехнических технологий очень хорошо видно как в первой, 29-летней давности, так и во второй, 17-летней давности, цитатах. Неудивительно, что сегодня я читаю очень модные дискуссии о дозволенном и недозволенном в эмбриогенетически ориентированной биологии с «sentiment du déjà vu». Я предполагал это за четверть столетия, и не только «биотехнический» компонент, но и ожесточенные столкновения одобренных религией и/или гуманистически-агностически укоренившихся моральных требований с «прогрессом». Кроме того, во многих рассказах и романах (не в последнюю очередь в написанном между 1975 и 1980 годами «Осмотре на месте») я символически изобразил трагикомическую борьбу законодателей с аннулирующим их кодексы ходом «прогресса».
