. Я обернулся и сделал знак старику Василию, чтобы он проконтролировал моего противника, а сам в несколько прыжков догнал Ананаса с эмиром, откатившихся на удивление далеко от меня, и, не останавливаясь, с разбега ударил эмира в челюсть левой ногой. Так уж получилось. Я не успевал перестроиться, чтобы ударить правой, и совсем забыл в пылу схватки про то, что утром подвернул при падении лодыжку. Боль сразу охватила ступню огненным кольцом. Но Ананас уже освободился от жесткой хватки, и повторять удар мне необходимости не было. Бывший омоновец, должно быть, вспомнил, что я ему показывал, воспользовался тем, что эмир в сознание не пришел, вытащил из его штанов поясной ремень и связал ему руки за спиной. Когда связывание еще продолжалось, эмир начал вдруг интенсивно вырываться, в ответ на что Ананас сказал почти по-отечески:
— Да успокойся ты, что суетишься, как баба…
И подкрепил свои слова ударом кулака по затылку. Кулак у Ананаса был тяжелый. Эмир всякие попытки возмущения нашими действиями прекратил.
К моему удивлению, старик Василий толчками, но как-то очень интеллигентно подогнал к нам моего почти любимого бандита, у которого челюсть с одной стороны уже успела стать лилово-красной, и, точно так же, как Ананас, вытащил у него поясной ремень и крепко связал руки.
— Что с ними делать будем? — спросил потом он.
— К машине привяжем, под выхлопную трубу, и покатаем… — предложил, как пообещал, Ананас. Хохотнул, довольный собой, и тут же, спохватившись, заспешил к машине, чтобы освободить девочку. Мы со стариком подняли пленников на ноги, причем пришлось дожидаться, пока эмир очухается, потому что кулак Ананаса явно перестарался, и он, если не прикидывался, все еще ничего не соображал.
— Нам всем троим терять нечего, — сказал старик Василий. — А тебе от власти отмазываться нужно. Я бы порекомендовал сдать этих людей власти. Не лично, а просто оставить их в селе. Власть не задержится, скоро приедет. Правда, как всегда, с опозданием, но это уже издержки производства.
Старик Василий единственный из всех моих спутников не назвал меня снисходительно рядовым, и я был благодарен ему за это. Даже сам непроизвольно перешел в разговоре с ним на «вы».
— Наверное, вы правы. Мне скоро в военкомат надо явиться, на учет встать. Там спросят. И вообще, если мы их допросим, у нас нет возможности результатами допроса воспользоваться, а допросят те, кому это положено, результаты могут пользу принести.
