«Почему должно быть в этом мире столько боли?
И почему я должен испытывать столько боли снова и снова?
Это так… тоскливо».
Криспус с силой приживается к книге лицом своей хозяйки, вспоминая самую последнюю свою смерть. Боль от нее еще не прошла.
Он был ребенком, по меньшей мере, в сотый раз, — маленькой девочкой, не знавшей ничего, кроме голода, грязи и страха. До того, как он стал ею, ее жизнь была сплошным страданием, и он знал, что ничего лучшего ей в жизни не уготовано.
Ворвавшиеся в их деревню солдаты с безумными глазами были одеты в отвратительную пятнистую зелено-коричневую форму. Криспус не знал, сколько их было, так как мать его хозяйки подхватила малышку и крепко прижала к себе. Криспус увидел, что его прикрывает коническая соломенная шляпа, под которой он словно в палатке.
Крича и размахивая руками, солдаты загнали всех в ров, и потом загрохотали короткие взрывы. Подчиняясь заложенному в его хозяйке инстинкту, он залился слезами.
Тело матери дернулось и подмяло его под себя.
Он попробовал крикнуть: «Проклятые раки!» — но рот его хозяйки забило землей.
Потом пришла боль, острая, как бритва, но быстротечная, и он проснулся студенткой колледжа.
Голова хозяйки поднимается от книги, и Криспус разжимает кулак. От прикосновения локона ее длинных волос к щеке он на мгновение пугается.
Ему хочется почитать еще немного, но молодая женщина с таким нетерпением рвется к собственной смерти, что он уступает. Когда она встает со стула, уже слышны крики, пение и угрожающие команды на улице. Как было бы хорошо, если бы этот шум никогда не приближался.
Мысли хозяйки врываются в его собственные и перемешиваются с ними. Он видит, как она проходила вчера мимо национального гвардейца и из дула его винтовки торчал цветок.
Они уходят из библиотеки. Криспус знает, что хозяйка не намеревалась участвовать в демонстрации, и на минуту он цепляется за бесполезную надежду, что она все-таки останется жить.
Выйдя на солнце, девушка зажмуривает глаза. Криспус теперь не больше, чем обыкновенный пассажир, ему остается только наблюдать, как она направляется к толпе, к национальным гвардейцам, к ружьям.
На этот раз было очень больно.
Криспус просыпается с сознанием того, что со дня его предыдущей смерти прошло только одиннадцать дней. Никогда еще между перевоплощениями не проходило так мало времени.
Он снова на воздухе, под солнцем, но погода жарче, воздух влажнее. Молодой чернокожий, его хозяин, отчаянно потеет. Демонстрация в полном разгаре.
