Когда она вышла на улицу, чтобы разжечь костер и приготовить завтрак, Маркус уже ждал ее. Он выглядел настороженным, а выражение его лица (которое она уже видела не раз) сулило новые неприятности.
— Доброе утро, — сказала она, хотя уже догадалась, что это утро, вероятнее всего, будет не таким уж добрым.
— Ты знаешь, что ты выглядела как полная дурочка вчера вечером? — начал Маркус. — Таращилась на всех с открытым, как у лягушки, ртом! Сколько мух ты вчера поймала себе на ужин, Шарлотта? Ты что, думала, так мистер Эшкрофт станет танцевать с тобой или хотя бы посмотрит на тебя?
Шарлотта пристально посмотрела на своего зятя. Она знала, что никогда не нравилась Маркусу и что в какой-то степени он винил ее в смерти Фрэнсиса. Так что, похоже, пришло время им поговорить начистоту.
— Маркус, ты забыл, наверное, что все, что я делаю, тебя абсолютно не касается? Ты можешь думать, что тебе позволено быть грубым с моей сестрой, но ты не имеешь никакого права решать, что делать мне.
Маркус сплюнул на землю табак, который жевал, и ушел.
Шарлотта сварила кофе, поджарила немного бекона, разогрела бобы, оставшиеся со вчерашнего дня, и испекла что-то похожее на лепешки. Вскоре к ней присоединились Люсинда и Маркус. Но зять не сказал ей ни слова…
Сейчас она гладила мягкие, согретые солнцем бока быка Блиссов и снова и снова повторяла себе, что ничего из сказанного Маркусом и из того, что он еще скажет, не имеет никакого значения. Как только она приедет в Орегон, она подаст заявление и наконец-то получит землю, о которой мечтала. Она будет вести хозяйство на ферме, будет заботиться о Люсинде и ее ребенке и больше никогда не выйдет замуж. Но слова Маркуса заставили ее сердце разрываться от боли. С этим она почему-то ничего не могла поделать. Поэтому Шарлотта была рада поводу отвлечься от этих мыслей.
Пожилая миссис Блисс выглядела взволнованной и заметно встревоженной тем, что ее несчастный бык прихворнул.
— Я думаю, он поправится и все будет хорошо, если будете и впредь смазывать рану. И, может быть, стоит обмотать ярмо какой-нибудь тряпкой, — сказала Шарлотта.
Поблекшие глаза миссис Блисс наполнились слезами, и она поднесла худую руку к щеке молодой женщины.
— Спасибо. Дай тебе Бог здоровья, дитя мое, и не обращай внимания на мои слезы, я уже старая и они текут по любому поводу.
Шарлотта улыбнулась.
— Не за что, миссис Блисс. Я так же сильно люблю моих бычков. С этими милыми, нежными животными я пересеку целый континент! Мне было бы стыдно, если бы я о них
