— Вот кабы самые толстые собой пожертвовали, остальные, может, долетели бы! — ворчливо посоветовал Мяучар, явно намекая на нас с Бухлом.
— А коты зато всегда на четыре лапы падают, — огрызнулся сержант. — Вот и прыгай первый! Как только днищем гондолы заденем верхушки тополей…
— Держитесь за веревки! Сейчас грохнемся о стволы? — И я изо всех сил вцепился в прутья корзины.
— Все пропало! — заломил лапки Мышебрат. — Не долетим до Блабоны! Не спасем родину!
Вдруг меня осенило: после каждого вопля отчаяния шар стремительно снижался, словно неверие и растерянность навьючивали его непомерной, свинцовой тяжестью.
— Так нет же, долетим, и все тут! — гаркнул я наперекор всем горестным причитаниям.
И шар действительно поднялся на несколько метров. Верхушки тополей лишь пощекотали нашу корзину, и перед нами снова открылся свободный путь.
— Долой нытье! Выше голову! И не из таких переделок выпутывались живыми-здоровыми! — Я потряс за плечи моих товарищей, чтобы разбудить от тяжкого кошмара. — Послушай, сержант, помнишь, решалась судьба сражения, картечь кончилась и ты велел своим сорвиголовам всыпать в пушечное жерло котел клецок с маком — и мы победили!
И хотя в том сражении рыцарей в бегство обратили разворошенным осиным гнездом двое сынишек портного Узелка, Бухло клюнул на лесть.
— А ты, Мышебрат, где твоя храбрость? Как только не пытали тебя, но ты не выдал товарищей. Да нет такой силы, что заставила бы нас свернуть с однажды избранного пути! Нет таких преград, которых бы мы не преодолели… Нагрянем на врагов — их как ветром сдует! Только сообща! Только дружно!
— Благие слова! Мы не из тех, что сдаются без борьбы! Сам не понимаю, что на меня накатило — морок какой-то! — Бухло потянул себя за ус. — Ну, котофей, давай-ка песню, чтоб сердца забились живей! Верю, все у нас пойдет на лад!
— Нас ждет удача! — Глазищи у кота разгорелись зеленым огнем, и он поднял хвост, как знамя победы.
Пускай пронырливый акиим
обманом залез на трон.
Давайте вместе провозгласим:
пошел, лихоимец, вон!
Бухло загудел басом, а кот вторил ему, подмяукивая, и песня разнеслась по широким просторам:
Они горазды на пышный слог,
горазды последнее брать;
гнать акиимов — священный долг,
нелепо их убеждать.
Припев, раскачиваясь в такт, поддержали и мы с Мышиком:
Поверьте, братья! И для нас
придет великий час!
И снова грянул Бухло, а кот подпевал:
И возвратится к нам король,
друзья и братья станут в круг,
и зашумит пчелиный рой
мильон трудолюбивых, рук!
