От станции до Костиного дома было пятнадцать минут нормальной ходьбы. Когда Костя провожал Надю, ему случалось растягивать до двадцати пяти. Если Костя шел в одиночестве и торопился, он поспевал к поезду за шесть-семь минут. В этот вечер Костя, сам того не сознавая, побил все свои прежние рекорды.
Перейдя мостик, задержался на секунду: не свернуть ли налево, не пройти ли сначала мимо Надиных окон? Правда, затемнение, но все-таки, если подойти совсем близко, должно быть, можно увидеть, не горит ли свет…
После короткого колебания Костя все-таки налево не свернул, а побежал дальше, к дому.
Дом, освещенный луной, казался грустным, покинутым, необитаемым. Резко выделялись на белой стене черные, сморщенные головки георгин, прибитых морозом. Прошуршали под ногами осенние листья и обрывки сухой картофельной ботвы. И здесь картошка доходила до самой террасы…
«Неужели мама и копала и убирала все это сама?»
Окна завешены плотно. Дом молчит…
«Мама уехала!» — с ужасом подумал Костя.
Он взбежал на крыльцо и постучал в дверь кулаком, постучал слишком громко, не рассчитав силы.
За дверью неестественно быстро послышались легкие шаги, мамины шаги, и мамин голос спросил;
— Кто там?
Костя, мгновенно перейдя от отчаяния к самому хорошему настроению, сказал деланным басом:
— Здесь живет гражданка Лебедева?
Дверь сейчас же раскрылась широко. Мама стояла на пороге. Она была такой маленькой, худенькой и… старой! Его лицо было в тени. Увидев военного, мама с ужасом спросила:
— Что? Что? Вы откуда?
Костя, испуганный ее испугом, сказал:
— Мама, это я!
Он только теперь понял, почему она открыла так неестественно быстро, понял, чем был для нее все эти годы каждый стук в дверь: не стук в дверь, а стук прямо в сердце!
Мама слабо крикнула:
— Костя!
Он подхватил ее и почти внес в дом — она была такая легонькая.
На столе — баночка с клеем, обрезки бумаги и материи и несколько библиотечных книг, разодранных юными читателями… Знакомая картина!
— Ты как же? Как же, Костя, милый?
Это «как же» означало: надолго ли? На несколько часов, проездом, или в отпуск (завязанная рука!), или, может быть… совсем, домой?
Костя, торопясь, рассказал про командировку.
