Но дальше-то как? Что этот Шульце — революционер? Может быть, и революционер. Он при нацистах в тюрьме сидел. Но ведь к нему, к Альберту, Шульце не пришел и не сказал: «Ясное дело, Альберт, ты прав. Мы с тобой вместе это дело поправим». Нет, Шульце без конца куда-то бегал, говорил, говорил, и всё слова, которые в газетах печатают. Люди или смеялись над ним, или наговаривали на него. А что толку-то?.. Толку Альберт никакого не видел. Потом ведь эта земельная реформа была давным-давно. Теперь опять есть хозяева и батраки. Да, да, батраки, хоть об этом в газетах не пишут. И еще: никогда кулаки и средние крестьяне не жили так хорошо, как сейчас. Где ж тут справедливость? Или взять хотя бы беженцев — на каждого старожила приходится чуть ли не по три. Для примера можно и ребят из Союза назвать. Разве это справедливо? Одни живут у себя в родном доме, а у других нет ничего. Нет, он, Альберт, не доверял этому государству! Он хотел драться! Драться за справедливость, как он ее понимал. А тут еще эти пионеры под ногами путаются.
Альберт выпрямился и заговорил:
— Если кто сдрейфил, пусть сразу скажет. И если кто против нашего решения — тоже.
Все выдержали его взгляд, в том числе и Родика.
— Значит, ясно, — отметил Альберт. — Всем, кто запишется в пионеры, мы намылим шею! Всякие там членские билеты или что у них будет — отберем! А Линднеру будем все поперек делать, где только сможем. Вот все, что я хотел сказать. Теперь о другом. Раз у нас война — мне нужен заместитель. С сегодняшнего дня. Кого я хочу — я знаю. Но вы сперва сами предлагайте.
Ребята, вытаращив глаза, следили за своим шефом. Может быть, каждый и думал про себя: а вдруг кто-нибудь меня предложит, но начинать никому не хотелось.
— Ты кого предлагаешь? — спросил Альберт Сынка.
Тот оглядел всех подряд. Наконец его темные глаза остановились на Друге, и он сказал:
— Все тут хороши, но я предлагаю Другу.
— Я тоже не против, но ты докажи почему. — Манфред пропищал это несколько поспешно.
И Сынок сразу догадался, что он разочарован — как это не его предложили! Он даже улыбнулся.
— Ты быстро говоришь, Манфред, а Друга быстро думает! Поэтому…
Все рассмеялись, а Манфред, сделав вид, будто это вовсе не на его счет проехались, тоже рассмеялся. Выглядел он при этом довольно глупо.
Вальтер откашлялся. Он всегда так делал, перед тем как пуститься в длинные рассуждения.
Но Альберт тут же отмахнулся, сказав:
— Нечего нам разводить канитель! Кто «за» — пусть руку поднимет.
