Когда они выходили, он сказал, что хочет подышать свежим воздухом…
— Ну, как чувствуешь себя? — спросил он. — Доволен?
— Да… не знаю.
— Не знаешь? Хорошо хоть признался. Но я и так уже понял. Ты ведь думаешь, что люди хорошие.
— Может, и так, — проговорил Друга и остановился. — Видишь ли, я не верю…
— Что люди плохие?
— Да.
— И я бы не хотел верить, — произнес Альберт. — Но так оно и есть. Дело известное.
Снова они шагали рядом, глядя прямо перед собой. Изредка из Бедова доносился лай, и они прислушивались.
— А деревня сейчас черная-черная, — сказал наконец Альберт.
— Правда. Будто притаилась и чего-то боится.
Молча они пошли дальше.
— Может, опять война будет, — проговорил задумчиво Альберт.
— Нет уж, пусть лучше не будет, — отозвался Друга, пытаясь разглядеть в темноте лицо Альберта. — Тебе что, нравится, когда война?
— Может быть. Я бы тогда всех укокошил, кто хоть раз мне поперек дороги встал.
— Да они тебя первым бы и пристрелили, — сказал Друга. — В войну больше всех хорошим людям достается, а другие увиливают да еще наживаются на ней.
— Говорят, бывают и войны против тех, кто наживается.
— Бывают. Но все равно хорошим достается. Надо без войны постараться.
— Сказать по правде, наш Союз тоже вроде как бы войну ведет, — продолжал Альберт. — Интересно, мы преступники или нет?
— По-хорошему иногда и не получается, — заметил Друга. — Но все равно надо стараться.
Альберт поднял лицо к небу. Тихо падал снег. Снежинок даже не видно было, они только чуть щекотали кожу.
— Если б это можно было! Да они же нас всерьез не принимают. Вот в чем штука-то!
— Это верно, — согласился Друга.
— Скажи, а ты что обо мне подумал? — спросил Альберт. — Ну, тогда, когда я тебе в морду дал?
— В ту минуту я ни о чем не думал, — ответил Друга. — Все было так ново, необычно для меня. — Но если подумать… может, это ты на ребят хотел впечатление произвести? Может, ты просто боишься, что они не так думают, как ты?
Оба снова помолчали. Затем Альберт хриплым голосом проговорил:
— Скажи, а как ты ко мне относишься? Подлец я, да?
— Не знаю. Думаю, что ты хороший.
В темноте выросли первые дома Бецова. Альберт и Друга остановились.
— Тебе разве скотину не надо кормить? — спросил Друга.
— Нет, — сказал Альберт. — Коровы у нас сдохли. Только Лотта жива осталась. А со всем остальным старики сами управятся. Да и все равно уже поздно.
— А сколько у вас было коров?
— Три. И теленочек… десять дней ему только было.
Друга вытянул руку, поймал несколько снежинок и дал им растаять на ладони.
