— Чего, чего? О ком ты?
— Ну, о тех, что ушли… И о тебе тоже…
Она все еще не понимала.
— Ну, с Лолиесом, — тихо пояснил он.
— А, вон ты про что! — Родика снова подсела к Друге. — Ты, может, в лягавые захотел?
— А ты правда так думаешь?
— Нет.
На этом разговор оборвался. Оба молчали. Печка отбрасывала красный отсвет на их лица, и они были сейчас похожи на заговорщиков. Паутина, которой были затянуты все углы, дрожала при малейшем движении воздуха.
— Иногда я тоже думаю, что мы преступники. — Слова Родики прозвучали как признание.
— А ты считаешь, что вы не преступники?
— Нет, не преступники! — сказала она, принимаясь грызть ногти.
На этот раз молчание затянулось. Прошло несколько тягостных минут. Наконец она снова заговорила, опустив глаза, как будто слова ее были предназначены ей самой, а не Друге.
— Люди говорят, что наша мама ведьма. Она и похожа. И все равно она не ведьма. Все это хорошо знают. И все-таки говорят, что ведьма. Пойми их! Если бы я поняла, может быть, легче стало бы. — В ее голосе звучало разочарование, не злость. — Этот Лолиес самый страшный гад из всех. И в то, что мама ведьма, он наверняка не верит. Но, когда он проезжает мимо нашего дома и на улице кто-нибудь есть, он обязательно сплюнет через плечо и погонит лошадей. И подло так ухмыльнется. Для него мы не люди. Да и что мы можем-то? Мы же бедные! И все равно, мы к нему клянчить не пойдем. Может, он от этого и злится. Мы с Альбертом еще маленькие были, когда он всю нашу семью ославил. С нами и дети никогда не играли, говорили, будто у нас клопы. Вот мы и бегали всегда одни — Альберт и я. Бывало и ревели. Одни раз Альберт до того разозлился, что взял да и отлупил ребят, пятерых сразу. А я их таскала за волосы. С тех пор мы всегда так делали. И тех, кто постарше, тоже лупили почем зря. Тихонькие они все стали, и даже подлизывались к нам.
Мы-то, конечно, на эту удочку не попались, только кулаками с ними и разговаривали. Лучше от этого не стало, но хоть больше не кричат нам вслед, не дразнят. Только между собой говорят. А подойдешь — сразу на другое перескакивают и переглядываются. Мы-то знаем, о чем они говорили, но ничего не поделаешь — при нас молчат. А это еще хуже… — Вздохнув, она закончила: — Не знаю, правильно мы теперь решили с Лолиесом или нет, но он это заслужил.
Они избегали встречаться взглядами. Друга встал, чтобы размять ноги. Слова Родики подействовали на него. Ему хотелось сказать ей что-нибудь хорошее, но ничего подходящего не приходило в голову.
