— Понять-то понял. А если он меня заметит?
— Это уж твое дело, чтобы не заметил. Дошло?
— Дошло.
Все это время Друга неподвижно сидел на своем ящике. Ничего не понимая, он следил за разговором ребят. Неужели он попал в шайку преступников? И что же заставляет их так поступать? Но тут же он восхищался смелостью ребят, их спокойствием, с каким они шли на преступление. Или это вовсе и не было преступлением? Нет, было, и тут незачем выискивать оправдания! И все же Друга испытывал чувство симпатии к этим ребятам. Может быть, он все-таки их оправдывал? Или оправдывал самого себя? Да, пожалуй, это верней — он оправдывал самого себя…
Коротко обсудив еще раз предстоящее нападение, ребята приготовились к выходу. С тех пор как появился Ганс Винтер, прошло всего несколько минут.
— Ты остаешься здесь с Родикой, — приказал Альберт Друге. — Мы скоро вернемся.
Вся ватага бесшумно покинула сарай.
Еще долго после того, как ребята вышли, Друга не мог отделаться от чувства страха.
Подошла Родика, села рядом на ящик и, прищурив глаз, как настоящая бандитка, подмигнула ему.
— Чудной ты какой-то, Друга! Совсем не похож на других ребят.
Друга повернулся и взглянул на нее.
— Только не воображай, пожалуйста! — рассмеявшись, добавила Родика. — Я же не сказала, что ты лучше. — Слова ее звучали искренне, лицо было открытое, словно лесная полянка, залитая солнцем.
Друга конфузливо рассматривал свои руки.
— Не очень-то ты разговорчивый, — снова заговорила она. — Или ты умеешь отвечать, только когда тебя спрашивают?
Друга неопределенно пожал плечами.
Значит, и тогда молчишь? — отметила она и, встав, со злостью подбросила дров в печку.
Друга исподтишка наблюдал за ней. А Родика даже не хорошенькая, она настоящая красавица! Глаза переливаются, как ракушки, и разрез такой же. На брата очень похожа, только нет в ней ничего мрачного. От уголков рта к ямочкам на розовых щеках тянутся маленькие морщинки. Это и придает ей такой добрый и вместе задорный вид. И все движения такие милые. Голову она всегда закидывает назад, и всегда такая гордая, независимая. Все делает так естественно, просто, и вообще в ней много мальчишеского. Вечно дерется с кем-нибудь, всегда за справедливость; целыми днями гоняет в футбол — и нападающим, и в полузащите, и вратарем. И так здорово у нее получается! А то начнет рассказывать, как она кому-то дала по кумполу…
Но вот мысли Други вновь вернулись к ребятам, к их затее.
— Зачем они это делают? — неожиданно спросил он.
