Колумб приподнялся, двумя руками рванул себя за бороду.
– Боже, за что?! – потом, потупив голову, поднял разлетевшиеся от толчка листы и медленно спрятал рукопись в тайник.
И лучшему из врачей место в аду.
Талмуд
Свадьба – событие замечательное, приятностию своею веселящее дух и заключающее в себе, по мнению просвещенных французов, пятнадцать чистых и негреховных радостей, из которых четвертая есть удовольствие от лицезрения брачной церемонии и сопровождающих ее праздненств.
Третий день столица испанских владык древний город Толедо ликовал, веселясь на свадьбе любимого короля Филиппа Второго и Изабеллы Французской. Хотя новобрачные прибыли сюда через неделю после венчания, но посмел бы кто-нибудь намекнуть, что свадьба состоялась не здесь! Толедский клинок длиннее самого длинного языка и сумеет, если надо, укоротить его.
Город был иллюминирован, на башнях жгли бочки со смолой, всюду, где позволяло место, поперек улочек поднимались триумфальные арки, увитые редкими в суровое зимнее время цветами. Стараниями городских рехидоров всякий день назначались новые зрелища: на Тахо представляли бой с мавританскими пиратами, в обновленных развалинах римского цирка тореадоры под нескончаемый рев толпы повергали на землю быков, на площади перед Альказаром бились на турнирах рыцари, а за городом на проселочных дорогах мерялись резвостью лошадей босоногие всадники. Маленькие оркестры – две виолы, контрабас и тамбурин – играли прямо на улицах, а гитара и кастаньеты были у каждого, кто умел петь и танцевать. Фонтаны сочились драгоценным хересом и малагой, еще больше подогревавшими энтузиазм горожан.
К четвергу праздник достиг апогея, на четверг была назначена самая блистательная его часть – торжественное аутодафе, подобного которому не видывали жители Толедо.
Самую церемонию по причине небывалого скопления народа вынесли из собора на кафедральную площадь, действие происходило на паперти, напротив которой плотники в одну ночь выстроили возвышение для королевской четы и двора. Прочая площадь была отдана народу и с самого утра забита густой толпой.
Везалию, как лицу наиболее приближенному к его величеству, выпало стоять на помосте в первом ряду. Здесь он был на виду у всех, приходилось постоянно помнить об этом. Нельзя не только отвернуться, но даже на минуту прикрыть воспаленные глаза. Одно движение навлечет подозрение в ереси, ведь он фламандец, а значит, почти еретик. Попробуй не выказать должного рвения, и твое место будет не на королевском помосте, а на паперти, среди примиренных.
