лучше
всего удается, если в ней участвуют больше двух человек, например в семье
со
взрослыми детьми. Допустим, захотели сделать что-нибудь
совершенно
обыкновенное, например попить чаю в саду. Один из членов семьи дает
понять
(и лучше -- покороче), что ему это не нужно, но он, конечно, согласится
из
самоотверженности. Другие сразу берут назад свое предложение, вроде бы
из
самоотверженности, а в действительности потому, что не хотят быть
объектом
мелкого альтруизма. Но тот, первый, тоже не хочет, чтобы у
него отняли упоение своей жертвой. Он уверяет, что готов делать
"то,
что и другие". Они уверяют, что готовы делать "то же, что и он".
Страсти
накаляются. Тогда кто-нибудь говорит: "Ну хорошо, тогда я вообще не
хочу
чаю". Начинается настоящая ссора, ведущая всех к обиде и горечи. Ясно, как
это делается? Если бы каждая сторона просто следовала своим
истинным
желаниям, они держались бы в рамках здравого смысла и учтивости, но как
раз
потому, что спор вывернут наизнанку и каждая сторона борется за
права
другой, вся враждебность, происходящая из самодовольства, упрямства
и
накопившегося за последние десять лет раздражения, скрыта от них
или
искуплена
"самоотверженностью". Конечно, каждая сторона понимает, какого
низкого
происхождения "самоотверженность" противника и в какое фамильярно-
фальшивое
положение ее самое пытаются поставить, но себя ощущает
безупречной и
невинной жертвой и не видит здесь ничего бесчестного.
Один разумный человек однажды сказал: "Если бы люди знали, сколько
злых
чувств вызывает самоотверженность, они бы
не проповедовали ее так пылко". И еще: "Она из женщин, живущих
для
других. Это видно потому, как другие загнаны". Все
это можно начать во время влюбленности. Крупицы настоящего
эгоизма
часто менее ценны, чем первые проявления этой искусственной и
самовлюбленной
жертвенности, которая когда-нибудь даст вышеописанные плоды.
Некоторую
обоюдную неискренность, некоторое удивление, что девица не всегда
замечает
его жертвы, уже и теперь можно подбавить.
Позаботься об этом, но главное -- не давай этим молодым дуракам
понять,
что "любви" недостаточно, что милосердие
необходимо, а они еще далеки от него и никакое внешнее правило его
не
заменит. И хотел бы я, чтобы Лестегубка поработала над чувством юмора у
этой
молодой особы.
Твой любящий дядя Баламут.
ПИСЬМО ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОЕ
Мой дорогой Гнусик!
Мне кажется, от тебя сейчас мало проку. Конечно, использовать
