должны
быть за то, что с тех пор, как отец наш вступил ад (а это было много
раньше,
чем оказалось бы по человеческим данным), ни одного мгновения адова
времени
не было отдано этим отвратительным силам. Все заполнено шумом --
великим,
действенным, громким выражением победы, жестокости и силы! Шум и только
шум
способен защитить нас от глупого малодушия, безнадежных угрызений
совести и
неисполнимых желаний. Когда-нибудь мы превратим Вселенную в один
сплошной
шум. На земле мы сделали большие успехи. Под конец мы заглушим все
мелодии и
всю тишину небес. Я полагаю, что мы еще недостаточно громки. Но
наука
движется вперед. Ну а ты, отвратительный, ничтожный...
(Здесь манускрипт прерывается, потом -- - другой почерк..)
В пылу литературного рвения я обнаружил, что нечаянно позволил
себе
принять форму большой сороконожки. Поэтому я
диктую продолжение своему секретарю. Теперь, когда
превращение
совершилось, я узнаю его. Оно периодически повторяется. Слух о нем
достиг
людей, и искаженная версия появилась у их поэта Мильтона с
нелепым
добавлением, будто такие изменения облика "в наказание" наложены на
нас
Врагом. Более современный писатель по имени Шоу понял, в чем здесь
дело:
превращение происходит изнутри и его должно считать блестящим
проявлением
той Жизненной Силы, которой поклонялся бы отец наш, если бы он
мог
поклоняться чему-либо, кроме самого себя. В своем нынешнем виде я еще
больше
жажду увидеть тебя и обнять крепко, крепко, крепко.
Подписано: Подхалим
по поручению его Преисподнего Адородия Баламута.
ПИСЬМО ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕ
Мой дорогой Гнусик!
Через эту девушку и ее отвратительную семью твой подопечный каждый
день
знакомится со все новыми христианами, и при
этом -- весьма умными. Теперь будет нелегко устранить духовные
интересы
из его жизни. Ну ладно, постараемся их извратить. Без сомнения, ты
часто
превращался в ангела света на тренировках. Что ж, пришло время сделать
это и
перед лицом Врага. Мир и плоть обманули наши надежды. Остается
третья
возможность. Если она приведет к хорошим результатам, победа будет --
высший
сорт. Низринутый святой, фарисей, инквизитор или колдун доставляют
аду
больше радости, чем такие заурядности, как тиран или развратник.
Прощупав новых друзей твоего пациента, я считаю лучшим местом
нападения
пограничную область между богословием и политикой. Многие из его
новых
друзей ответственно подходят к социальным следствиям религии. Само по
