– Женщине всегда нелегко противостоять мужчине, – заметила Годьерна. – Полагаю, графиня считает, что заслужила вознаграждение за жизнь с Гуго Биго. И я ее не осуждаю. Жаль только, что она отыгрывается на старшем сыне. Вон он. – Годьерна кивнула в сторону группы мужчин, сидевших за столом справа от короля. – Роджер Биго – в синей котте, второй слева.
Ида тайком взглянула на указанного Годьерной мужчину, который разговаривал с графом Оксфордом. Он смотрел в другую сторону, и она сумела разглядеть только густые пряди золотисто-каштановых волос и жестикулирующую тонкую руку. Мужчина кивнул в ответ на слова Оксфорда и повернулся к столу желая выпить вина, и Ида разглядела высокие скулы, широкий рот, квадратный подбородок. Но его лицо было настороженным. Ида поспешила уставиться в тарелку, чтобы он не поймал ее за подглядыванием.
– Он пробудет при дворе очень долго, судясь с вдовствующей графиней за свое графство, – сообщила Годьерна.
Ида занялась едой, притворившись равнодушной, хотя ее любопытство было подогрето, в особенности после дневного разговора с Генрихом. Она продолжала поглядывать на Роджера Биго. Он тоже осматривался по сторонам, но не встречался глазами ни с кем из женщин. Его взгляд был внимательным, и оценивающим, и беспокойным, словно в постоянном ожидании нападения. Интересно, какого цвета у него глаза?
– Он не женат и не помолвлен, – заметила Годьерна, – но, полагаю, многие отцы будут наводить о нем справки. Несмотря на спорные земли и разрушенные укрепления во Фрамлингеме, он все же заслуживает внимания.
Годьерна говорила безучастно, но Ида научилась понимать подтекст чужих речей – даже у тех, кому доверяла. Эта женщина пыталась сказать ей, что Роджер Биго, несмотря на обстоятельства, хорошая добыча.
* * *
Роджер вошел в личную спальню короля, встал на колени перед Генрихом и опустил голову. Генрих наклонился, взял Роджера за руки и поцеловал его в знак примирения:
– Меня опечалила весть о смерти вашего батюшки, упокой Господь его душу.
Оба знали, что это простая вежливость, – ни тот ни другой ничуть не печалились.
– Он умер так, как хотел, сир.
На мгновение перед мысленным взором Роджера предстал запечатанный свинцовый гроб, опущенный в могилу под семейной плитой в церкви Девы Марии в Тетфорде. Покоится ли его душа в мире – другой вопрос. Впрочем, живых это волновало мало.
– Рад видеть вас при дворе, – произнес Генрих. – Вы слишком долго отсутствовали.
– Сир, я был занят в своих землях. – Роджер слегка подчеркнул слово «своих». – Дел невпроворот.
