Ощутив проволочную жесткость его бороды и чуть влажное прикосновение губ, она задрожала.
– Ах, Ида, ваша власть в том, что вы ее не осознаете, – пробормотал Генрих.
Когда она допила вино, он помог ей натянуть шелковые чулки и завязать подвязки, поцеловал мягкую кожу бедер над застежками и под пятнами крови и семени. А потом надел на ее шею воротник из горностая как еще один символ королевского обладания.
– Вот. – Он погладил мех, а затем ее шею. – Этот воротник будет согревать вас до нашей следующей встречи.
Ида не помнила, как покидала покои короля, как переставляла ноги, покуда маршал вел ее обратно в женскую спальню. Года и Бертрис захлопотали вокруг нее, но она принимала их услуги, словно каменная статуя, молча. Ей хотелось одного – лечь, отрешиться от мира и погрузиться в забытье, в котором не нужно ни думать, ни чувствовать.
Замок Виндзор, сентябрь 1176 года
Через четыре дня, за которые король вызывал ее дважды, у Иды начались регулы, и она испытала безмерное облегчение оттого, что семя Генриха не укоренилось. Бертрис, хорошо осведомленная в подобных вещах, посоветовала ей перед посещением Генриха промывать женские части уксусом, поскольку это препятствует зачатию. Ида знала, что предотвращение беременности – грех, но прелюбодеяние с королем уже запятнало ее, и мысль о том, чтобы понести дитя, наполняла ее страхом и стыдом.
Сперва она боялась покидать свою комнату, полагая, что прочтет слово «шлюха» в глазах у каждого встречного, но внимание окружающих было в основном доброжелательным, хотя и чрезмерным. Она ловила восхищенные взгляды и взгляды, полные жалости. Королевские служащие выказывали ей уважение. Если кто-то и причмокивал губами, сопровождая это характерными жестами, то делал это не в ее присутствии. Она была королевской любовницей; она носила на пальце его перстень, на шее – его горностай. Как и обещал Генрих, его интерес окружал ее ярким защитным ореолом.
Он прислал новые дары. Роскошную ткань на платья, изящно позолоченные туфли, чулки из тончайшего шелка, ленты, кольца и броши. Королю нравилось, когда она сидела в его спальне по вечерам, вышивала или плела тесьму на своем маленьком ткацком станке. Он наблюдал со снисходительной улыбкой. Возможность сосредоточиться на том, что Ида хорошо умела делать, помогала справиться с беспокойством, а Генрих, похоже, получал удовольствие оттого, что она была рядом. Королю нравилось, когда она разминала ему плечи или массировала ступни и пела. Он часто вызывал ее только для того, чтобы обрести утешение в кротком женском обществе, не требующем умственного напряжения. Когда Генрих хотел уложить ее в постель, Ида уступала его желаниям безропотно. Разобравшись, чего следует ожидать и чего ожидают от нее, она перестала бояться. Постепенно она научилась радоваться тому, что может дарить удовольствие.
