— Позвонили в шесть с копейками. Нам тут минут пять езды… — милиционер с трудом поспевал за оперативниками.
— Кто позвонил?
— Соседка. Старая совсем. Я её в щёлку только видел. Поднялись, она дверь приоткрыла и р-р-раз на замок. Звоним в 22-ю — никого. Звоним ей, говорит: «Я звонила. Два раза стреляли». «Когда?» «В субботу. Звоню — молчит. Никто оттудова не выходит». Я говорю: «Откройте». «Не открою, — говорит. — Не имеете права». Старая совсем. Ну — Силыч наверх, мы вот с Петром внизу. Никого не выпускаем. Позвонили вам. Всё.
— А почему не выпускаете, если стреляли два дня назад?
Милиционер недоумённо пожал плечами:
— Не положено.
«Силыч» стоял на площадке между этажами по стойке «смирно».
Старушка выглядывала в приоткрытую на цепочку дверь.
Мерин обратился к «Силычу»:
— Вас как зовут?
— Силов Степан. — Он поднёс ладонь к форменной фуражке.
— Кто-нибудь из квартиры входил-выходил?
— Никак нет. Никто. Ни разу.
— А вас, простите, как зовут? — Мерин повернулся к дверной старушкиной щёлке.
— Матрёной Алексеевной, — шёпотом донеслось оттуда, — а вас?
— Меня Николаем. Мы вас позже побеспокоим, если позволите, а пока отдохните, ладно? — Он захлопнул дверь. — Найдите понятых.
«Силыч» понёсся вниз по лестнице.
— Тут на месяц работы. — Александров внимательно рассматривал замки на двери 22-й квартиры. — Серьёзно замуровались.
— Она, по-моему, на «собачке». Ткни посильнее.
Александров «ткнул». Дверь, действительно, легко поддалась.
По двору вслед за милиционером Силиным в расстёгнутом пальто бежала полная женщина, на ходу повязывая голову платком. За ней пытался поспеть небритый, заспанный мужчина.
— Двадцать вторая — это Гривин, Лёшка Гривин, вон его машина, — женщина тяжело дышала, подобные пробежки были ей явно не по возрасту. — Уезжал куда-то. Вчера вернулся. А что случилось-то?
— Сейчас узнаем. — Милиционер подозрительно на неё глянул. — А вы откуда знаете, что вчера?
— Так сосед ведь. Напротив окна. Он громкие песни любит. Вчера завёл.
Небритый мужчина остановился:
— Валь, может, ты одна? Тяжело мне.
Женщина потянула его за рукав:
— Пойдём, пойдём, Борь, пойдём. «Тяжело» ему. Ещё б после вчерашнего не тяжело. Товарищ милиционер говорит — надо. Пойдём.
И они, заметно сбавив скорость, пошли под ручку.
Мерин осмотрел квартиру: небольшая прихожая была заставлена нераспечатанными коробками, ящиками; на вешалке — дублёнка, на полу валялась меховая шапка; у стены беззвучно мелькал чёрными полосами экран телевизора. В ванной комнате, перегнувшись через бортик кафельного корыта, вниз головой по пояс в красной пенной жидкости лежал человек.
