…На ледяном торосе посреди залива был хорошо слышен этот громовой удар, гулко отдавшийся в зеркальном покрове. С тороса поднялся запорошенный снегом моряк и промолвил не то грустно, не то удовлетворенно:
— Улетела наша «Ласточка». Что ж, пора идти снаряжать другую, товарищ лейтенант.
И оба, надев лыжи, заскользили к видневшемуся вдали родному берегу.
•
Автор не ручается, что немецким офицером был именно Гешке, равно как не уверен и в документальности изложения его размышлений. Но что моряки дивизиона бронекатеров, которым командовал капитан–лейтенант Вадим Владимирович Чудов, неся зимой 1943 года ледовый дозор на подступах к Ленинграду, запустили в расположение гитлеровцев на берегу Финского залива минированный буер — это точно.
Наши войска прорывали блокаду Ленинграда. Артиллерия два часа вела ураганный огонь.
За эти два часа беспрерывной стрельбы матрос береговой батареи Гришин подал триста снарядов и столько же зарядов. Снаряды тяжелые, подавать их было трудно, приходилось все время нагибаться. Перебрасывая тонны металла и пороха, Гришин за два часа нагнулся и выпрямился шестьсот раз.
К вечеру руки отекли и распухли. Гришину казалось, что у него распухла и голова. Снаряды и заряды надо было не только подавать, но и отсчитывать по маркам: фугасные, осколочно–фугасные, дистанционные гранаты.
Гудела голова, немели руки у всего орудийного расчета дальнобойной морской пушки. Триста раз выстрелила она. Триста раз нужно было повторить слова команды, открыть и закрыть чмокающий замок, зарядить, навести, дернуть за шнур. От стрельбы пушка раскалилась, и краска на ней обгорела.
Морская пушка большая, но деликатная. За ней всегда нужно ухаживать любовно и внимательно, а тем более на морозе, да еще при бешеной стрельбе. Пушка устала. Ей надо бы дать остыть, отдохнуть.
А морякам отдыхать некогда. В перерывах между стрельбой подносили из погребов боезапас, откупоривали длинные цинковые ящики с порохом, подносили, обтирали и раскладывали по маркам снаряды.
У командира орудия младшего сержанта Григория Чикунова голова болела вдобавок за весь орудийный расчет, а людей в нем больше десяти. Через каждые пять–шесть выстрелов Чикунов проверял накатники и давление в компрессорах, следил, чтобы жидкость там не перегревалась. Поэтому пушка даже после трехсот выстрелов работала четко, как новенькая.
Но командир устал. Устал, может быть, больше всех. Накануне он подвозил боезапас и почти сутки не смыкал глаз. Чикунов до войны был мастером па заводе в Ленинграде и лучше всех в орудийном расчете знал, сколько вытерпел его город от врага.
