— Буер! — сообразил Гешке.
Советский буер — своеобразные сани под парусом — с моряками–катерниками. Под огромным парусом он летел по льду с быстротой ветра. И прежде чем Гешке скомандовал открыть по нему пулеметный огонь, буер пронесся перед самой батареей, как белое привидение. Можно было разглядеть даже надпись на узком борту — «Ласточка». И Гешке с яростью заметил, что один из матросов насмешливо помахал ему рукой.
Солдаты кинулись к пулемету, но в этот момент с удаляющегося буера послышался короткий треск автомата—и ефрейтор упал с дыркой во лбу. Двух лучших батарейцев пришлось отправить в госпиталь — одного с пулей в животе, другого с простреленным плечом. Хорошо еще, что сам он, Курт Гешке, остался цел.
Когда буер под всеми парусами показался в следующий раз, Гешке сумел организовать ему достойную встречу. По буеру еще издали открыли огонь из всех автоматов и пулеметов. Правда, огонь этот причинял буеру мало вреда. Единственной заметной мишенью был парус. Пули прошивали его без всякого видимого ущерба. Это не мотор, вспыхивающий даже от случайного попадания. Распластавшихся на полозьях людей подстрелить оказалось трудно. Впрочем — и это было ясно видно, — когда буер проносился мимо, один из находившихся на нем моряков странно дернулся и выронил на лед пакет.
Не ожидая команды, солдаты бросились его подбирать. Гешке невольно перевел бинокль с удаляющегося буера на этот пакет, перетянутый бечевкой. «Что в нем может быть? А вдруг сало?» — подумал он и даже проглотил слюну. Толстое розовое сало, которое они везли на один из своих постов. На морозе оно становится твердым и особенно вкусным…
Едва Гешке собрался крикнуть, чтобы пакет немедленно несли к нему, не распечатывая, как произошло нечто странное. Там, где только что были его солдаты, поднялось высокое сверкающее дерево с бело–пепельной кудрявой вершиной. Больно хлестнувший в уши звонкий удар взрыва бросил его, Гешке, наземь. И когда он, наконец, вскочил на ноги, на том месте, где был пакет, чернела огромная полынья с рваными зубчатыми краями. Над ней медленно собирался клуб сероватого дыма. Это все, что осталось от солдат.
От досады Гешке был готов тогда побить самого себя. Как мог он, старый опытный офицер, попасться в эту детски простую ловушку, как не сообразил, что эти хитрые черные дьяволы подбросили ему обыкновенную мину! Этого он не мог себе простить никак.
С тех пор Гешке несколько раз наблюдал, как проносились по льду легкокрылые буера. Но они оставались вне досягаемости прицельного пулеметного огня, а бить по ним из орудий не было никакого смысла. И Гешке раздражала безнаказанность наглецов, шнырявших по льду у него под носом.
