— Моему сыну необходимо преподать урок верности, — решил он.
— Я верен тебе! — выкрикнул Нисрок.
Калона презрительно выпятил губу.
— Я говорю не о тебе, а о Рефаиме!
— Он не станет ссследить, — повторил Нисрок.
Калона толкнул его, и пересмешник, споткнувшись, повалился на своего брата.
— В прошлом Рефаим был для меня больше, чем шпионом. Он был второй парой моих рук, второй парой моих глаз, моим продолжением. Я по привычке ищу его в небе, и эту привычку сложно искоренить. Возможно, Рефаиму это тоже непросто сделать.
Крылатый бессмертный повернулся к сыновьям спиной и обратил свой взор на восток, на лесистые хребты, за которыми находилась спящая Талса.
— Я должен навестить Рефаима. В конце концов, у нас общий враг.
— Тси-Сгили? — раболепно и покорно спросил Нисрок.
— Верно. Тси-Сгили. Рефаим не станет называть это слежкой, если мы будем служить одной и той же цели — уничтожению Неферет.
— Чтобы ты правил вместо нее?
Янтарные глаза Калоны пристально посмотрели на пересмешника.
— Да. Я всегда буду править. А теперь давайте спать. На закате я улетаю в Талсу.
— С нами? — спросил пересмешник.
— Нет. Вы останетесь здесь. Собирайте моих сыновей. Прячьтесь и ждите.
— Ждите чего?
— Моего зова. Когда я приду к власти, все, кто был мне верен, выживут рядом со мной. А те, кто не был, будут уничтожены, не взирая на то, кто они. Ты понял, Нисрок?
— Да.
Рефаим
— У тебя такая мягкая кожа, — Рефаим провел пальцами по изгибу обнаженной спины Стиви Рей, восхищаясь радостью, которую испытывал, держа возлюбленную в объятиях и прижимаясь к ней своим человеческим телом.
— Мне нравится, что ты считаешь меня особенной, — прошептала Стиви Рей, смущенно улыбаясь.
— Ты и есть особенная, — сказал он. Затем вздохнул и попытался мягко высвободиться из кольца ее рук. — Скоро рассвет. Мне нужно на улицу.
Стиви Рей села и прикрыла голую грудь теплым покрывалом, которым заправляла кровать в своей удивительно милой комнатке в туннелях. Ее голубые глаза внимательно смотрели на Рефаима. Взъерошенные кудряшки обрамляли ее лицо так, что она выглядела совсем юной и невинной.
Рефаим натянул джинсы, думая, что Стиви Рей — самое прекрасное из всего, что он видел в жизни. Ее следующие слова кольнули его в самое сердце:
— Я не хочу, чтобы ты уходил, Рефаим.
— Ты же знаешь, я тоже не хочу, но должен.
— Разве ты не можешь просто остаться здесь? Со мной? — нерешительно спросила Стиви Рей.
Он вздохнул и сел на краешек кровати, которую они только что делили. Он взял ее руку и переплел пальцы со своими.
