— Ты посадишь меня в клетку?
Он почувствовал, как ее тело изумленно дрогнуло — или это был приступ отвращения?
— Нет! Я думала по-другому. Мне просто показалось, что тебе можно попробовать один день побыть здесь. Ну, вроде как держаться за руки, пока ты не превратишься?
Он грустно улыбнулся ей:
— Стиви Рей, у ворона нет рук. Эти пальцы, — он положил ладонь на ее руку, — скоро превратятся в когти. А я очень, очень скоро стану зверем. Который не знает тебя.
— А если я буду тебя обнимать? Тогда тебе, наверное, не будет страшно. Может, ты просто ляжешь рядом со мной и уснешь. Ну, то есть, тебе же надо иногда спать, верно?
Рефаим обдумал свой ответ, а затем неторопливо попытался объяснить необъяснимое:
— Да, конечно, но, Стиви Рей, я не помню ничего из тех часов, что провожу в обличье ворона.
«Ничего, кроме агонии превращения и почти невыносимой радости, которую испытываю, рассекая крыльями воздух», — подумал он, но об этом ей нельзя было рассказывать. Первое причинит ей боль, а второе — испугает. Поэтому вместо неприглядной правды он решил выложить более причесанную и понятную версию.
— Ворон — не домашний питомец. Это дикая птица. Что, если я испугаюсь, попытаюсь улететь и каким-то образом раню тебя?
— Или себя, — хмуро уточнила Стиви Рей. — Я все это понимаю. Просто это мне не очень нравится.
— Как и мне, но именно этого и хотела Никс. Я расплачиваюсь за все, что натворил в прошлом. — Рефаим дотронулся до щеки Стиви Рей и прижал губы к ее рту, шепча: — И я с готовностью плачу эту цену, потому что с другой, хорошей, стороны, у нас есть эти украденные часы, которые мы проводим вместе, пока я человек.
— Мы не крадем их! — искренне возмутилась Стиви Рей. — Никс подарила их тебе за сделанный тобой правильный выбор.
От ее слов камень, лежащий на его сердце, стал легче, и Рефаим улыбнулся, снова целуя ее:
— Я это запомню.
— Я хочу, чтобы ты запомнил еще кое-что. Сегодня ты хорошо поступил, не отвернувшись от своих братьев.
Она накрутила светлую кудряшку на палец, и Рефаим понял, что эти слова даются ей тяжело. Поэтому, хотя ему нужно было поскорее выбраться из туннелей и подняться в небеса, он остался рядом со Стиви Рей, держа ее за руку, пока она говорила:
— Мне жаль, что твоего брата убили.
— Спасибо, — прошептал он, не доверяя своему голосу.
— Они прилетели в Дом Ночи за тобой? — спросила она.
— Не совсем. Отец послал их найти меня, но не забирать с собой. — Рефаим замолчал, думая, как бы объяснить все Стиви Рей. Они не говорили о его братьях, когда остались вдвоем — им слишком хотелось трогать, обнимать и любить друг друга.
