Ослепительная белая рубашка Джеймса, бросавшаяся в глаза благодаря строгой простоте фасона, не скрывала все великолепие его широкой груди. Галстук был безупречен, как и жилет, не образовывавший ни единой морщинки на плоском животе. Его настойчивый взгляд задержался на лице Селины, потом опустился чуть ниже, потом еще ниже. Селина задохнулась.
Губы Джеймса раздвинулись в улыбке, и тут миссис Арбутнотт ударила его веером по плечу:
— Я задала вам вопрос, мистер Иглтон.
— О чем?
— Почему вы здесь?
— Потому что вы меня пригласили.
— И вы ответили отказом, сэр.
— Разве? — Все это время взгляд Джеймса не отрывался от глаз Селины. — Очень странно. Может быть, я и ответил отказом. Но потом я, наверное, нашел причину изменить свое решение.
Селина поняла: он говорил ей, что приехал сюда ради нее, ибо она упомянула о предстоящем сегодня вечером рауте. Джеймс слегка поклонился, и Селина опустила ресницы. Почему он способен заставить ее сердце бешено биться, а ноги подгибаться? Почему ему достаточно взглянуть на нее, чтобы вызвать тяжелое, жаркое томление… Ничего подобного прежде она не испытывала…
— Какая часть из того, что о вас говорят, мистер Иглтон, является правдой?
Отвечая, он повернулся к хозяйке дома.
— Что именно говорят обо мне, мадам?
— Что у вас… необычная челядь.
— На взгляд некоторых, это так.
— Но вы не разделяете их мнения?
— Я считаю себя счастливейшим человеком. — Он еще раз попытался поймать взгляд Селины. — Я имею дело только с теми, кто мне верно служит… и доставляет мне удовольствие — и в моем доме, и вне его.
Она, Селина, доставляет ему удовольствие?
Персиваль Летчуиз засопел так громко, что несколько голов повернулись к нему.
— Уверен, этот прохвост смотрит на вас, Селина, — пробормотал Персиваль с ноткой беспокойства. — Мы немедленно уезжаем.
— Я поеду, когда мне будет нужно, — сказала она. — И не с вами.
Шум разговоров и взрывы смеха возобновились. Лишь те, кто находился в непосредственной близости от Джеймса, продолжали что-то высматривать и перешептываться. Леди Дафни вновь подошла к виконту Итбери и принялась болтать вполголоса, пытаясь отвлечь его внимание от Селины.
Персиваль намеренно встал так, чтобы Селина не могла видеть Джеймса.
— У вас, кажется, жар, дорогая, — сказал он, уставившись пустыми глазами ей в грудь. Понизив голос, он добавил: — Советую тебе делать, как я велел, девочка. Мой отец не возрадуется, узнав, что ты не слишком-то любезна с его сыном.
У Селины все перевернулось внутри, она вскипела.
