— Гм, пригласите джентльмена, — сказала Селина дворецкому и повернулась к Изабел. — Я так рада твоему визиту и надеюсь, мы скоро опять увидимся. Может быть, после приема?
Натягивая белые перчатки, Изабел выжидательно не спускала глаз с двери.
— Да, — сказала она рассеянно, — после приема.
Мужчина, вошедший в гостиную, сразу и безраздельно завладел вниманием трех женщин.
Джеймс Иглтон прошел вперед, направляясь прямо к Летти, взял ее руку и поднес к губам.
— Я восхищен новой встречей с вами, мадам.
— Мисс Фишер, — поправила его Летти. Но голос звучал тихо, и Селина заметила, как краска внезапно выступила на ее щеках.
— Счастлив видеть и вас, мисс Годвин. — Иглтон повернулся к Селине. Он стоял совершенно неподвижно и напряженно смотрел сверху вниз на ее лицо. — Вы еще красивее, чем мне подсказывали мои воспоминания.
— О-о… — Ноги Селины стали ватными, сердце сильно забилось. Опомнившись, она сказала: — С добрым утром, мистер Иглтон. Как любезно с вашей стороны заехать к нам.
— Мистер Иглтон? — Изабел Прентергаст заговорила грудным голосом, каким не говорила никогда. — Тот самый мистер Джеймс Иглтон?
Изабел глупо строила глазки Иглтону. Совершенно возмутительно.
— Джеймс Иглтон, — представился гость и рассмеялся, сверкая крупными, очень белыми зубами. Его твердый рот округлился, как… как это свойственно только ему.
— Тот самый Джеймс Иглтон, что владеет целым островом?
— Пайпан очень мал, но я действительно владею им.
Изабел подошла к нему вертлявой походкой:
— И у вас есть корабли и… гм… торговая империя?
Иглтон скромно кивнул:
— Боюсь, все так и есть.
— Это чудо как восхитительно, — охрипшим голосом проговорила Изабел, протягивая руку, хотя никто ее к этому отнюдь не побуждал.
Селина стиснула зубы.
— А вы? — вежливо спросил Джеймс.
— Я — Изабел Прентергаст.
Затем она решительно вложила свою ладонь в руку Иглтона, совершенно позабыв, что на запястье у нее висит не до конца закрытый ридикюль. Даже когда его содержимое высыпалось на пол, она продолжала глазеть на Иглтона.
— О Боже, — сказал он, и Селина рада была увидеть, что ему смешно. Он нагнулся, чтобы поднять записную» книжку, карандаш, кружевной платочек, нюхательную соль и… баночку румян!
— Я сама! — заявила Изабел, нагнувшись самым неуклюжим образом, чтобы собрать свои сокровища. — Да уж — оказаться уличенной в пользовании румянами! Хуже не придумаешь! В конце концов к Изабел вернулось самообладание, хотя она еще оставалась в легком замешательстве.
