Но кому он был этим «обязан»?
Сам Алексей Комаровский (1906–1973) ссылается на разговор в середине 1948 года с Вознесенским, тогдашним председателем Госплана СССР, однако не приходится сомневаться, что инициатива такого назначения принадлежала Берии, знавшему Комаровского прекрасно и с лучшей стороны. С 1944 года генерал-майор Комаровский стал начальником Главпромстроя НКВД — МВД СССР и пребывал в этой должности почти до конца 1951 года, когда был — тоже «с подачи» Берии — назначен начальником Главнефтеспецстроя МВД СССР.
С 1945 года Комаровский параллельно находился в должности одного из заместителей «атомного» Первого ГУ при СМ СССР, много поработал под рукой Берии в Атомном проекте и именно за это в 1949 году получил звание Героя Социалистического Труда.
В своей книге, изданной Воениздатом в 1972 году, Комаровский не поминает Берию, естественно, ни одним словом. Но Берии он был известен, повторяю, прекрасно, и поскольку строительство комплекса зданий МГУ оказалось делом особо сложным и поначалу ладилось не очень, Берия и «подбросил» «протеже» ещё одну «непыльную работёнку».
Впрочем, в одном месте книги Комаровского речь идёт, вне сомнений, именно о Берии:
«Вся дальнейшая работа по проектированию велась управлением проектирования в совершенно исключительных темпах одновременно с разворотом строительства МГУ.
Чертежи во многих случаях прямо на ватмане шли на производство, так как правительство (читай: «Берия». — С.К.) доверяло нам утверждение всех технических решений и проектов без промежуточных инстанций…»
Здесь вполне угадывается стиль Берии — единственный и неповторимый, а если и повторяемый, то всё равно — подчинёнными и соратниками только Берии.
НО ЕСТЬ один вопрос, ответить на который точно и однозначно сегодня не сможет уже, как я понимаю, никто. И вопрос этот: «Кто же дал единый замысел для всех восьми проектов высотных зданий?»
Кто-либо из ведущих советских архитекторов?
Но они — и те, кто к проектам привлечён не был, и те, кто ими занимался, — были вполне самостоятельно мыслящими людьми и вряд ли согласились бы в разработке такой эпохальной темы руководствоваться чужими идеями, пусть объективно и великолепными.
В статье «Высотные здания», помещённой в 9-м томе БСЭ, подписанном к печати 3 декабря 1951 года, было сказано:
«В высотных зданиях, в соответствии с указаниями правительства (sic! — С.К.), сочетается близость к традициям архитектуры Москвы со смелым стремлением к новым образам, проникнутым мыслью о настоящем и будущем страны Советов. Скульптурная законченность многоярусных уступчатых объёмов, живописность силуэтов, богатая пластическая обработка фасадов сближают высотные здания с историческими архитектурными памятниками Москвы. С Дворцом Советов (тогда этот проект хотя и формально, но ещё существовал. —
