Очень ласковый и напористый с девчонками, он так и кружился вокруг Зойки. Это она в команде числилась матросом да еще скромная, тихая Нюра.
Едва Гурин появился на теплоходе, как Зоя постучалась в его каюту.
— Нет ли у вас какой-нибудь книжки почитать? — спросила она. — Фантастику бы!
Книжка нашлась, и они разговорились. Зоя, оказывается, с четырех лет росла в Томском детдоме. Как только мать умерла, отец сразу же сдал ее туда. И женился. И ни разу не навестил дочь. Даже письма не написал.
— Ездила я к нему как-то, — рассказывала Зоя. — Мне тогда уже восемнадцать было… Чужой человек. Сухарь. Не понравился он мне. Я поняла, что отца у меня и нет. — Помолчала, глядя в окошко на стаю коряг и бревен, севших на мель, и тихо добавила: — Никого нет. — И вышла.
От этих ее слов стало на душе как-то зябко. Да тут еще проплывали мимо покинутой деревеньки. Среди полузасохших, дуплистых ив было рассыпано десятка два избенок. У некоторых окна и двери вырваны, у других заколочены крест-накрест, у третьих ободраны крыши и торчат только скелеты стропил. А кое-где на месте избенок ямы или кучи мусора. Развалины сараюшек, банек. Ни заборчиков, ни плетней, ни огородов. Мертвое запустение.
Но — нет! Вон на ивах уцелели два скворечника, и, совсем уж как чудо, Гурин увидел на заколоченном домике двух белых голубей, а на завалинке тощую кошку.
Молодежь подалась из этой глуши к геологам, к нефтяникам, на стройки новых городов, а пожилые перебрались в райцентр.
Нет-нет да и попадались по берегам такие, отжившие свое, человеческие гнездовья. Они почему-то особенно бередили сердце Гурина. Словно он видел брошенной свою родную деревушку. «Отца-то у меня и нет. Никого нет», — мысленно повторил Гурин слова Зои.
Потом уже он узнал от помощника капитана, что была она замужем, да почему-то ушла от мужа. Он плавает механиком на буксире.
Зоя, по виду, совсем девчонка: тоненькая, бледная, веснушчатая. Но Гурин почувствовал в ней сильный и даже, пожалуй, властный характер. Он сказывался в резких, решительных жестах, в холодновато-серых глазах. Должно быть, всякие беды и невзгоды закалили ее. И в то же время пухлые, слегка вывернутые губы, ее нервная порывистость говорили о страстности натуры.
Теплоход спускался в низовье Оби. Гурин стоял в носовой части, курил, смотрел вокруг. Белели далекие пески у подножия желтых тальников, появлялись черные стены сосен, а на фоне их возникали желтые клубы берез. Наверное, пересохшая листва на них звонко трещит под ветром…
