— Дежурная! — сказала она. — Ради бога, наберите, пожалуйста, еще раз Маррей-Хилл, 3-00-93. Не могу представить, что его держит в конторе так долго.
Прерывистого сигнала на этот раз не было. Вместо него гудки, которые продолжались, пока дежурная не включилась, чтобы сказать:
— Не отвечает.
— Слышу, — резко сказала она. — Можете не говорить мне об этом, я слышу сама.
И повесила трубку.
Теперь она снова лежала на спине, глядя на полуоткрытую дверь и вслушиваясь в тишину с тем напряжением, с каким одинокие люди стараются извлечь из нее хоть какой-то звук, признак движения, знак, что и у пустоты есть пределы. Ничего не было слышно. Ее взгляд упал на ночной столик с беспорядочно расставленными лекарствами, часами, скомканным платком, а в центре всего этого хаоса стоял телефон. Она рассеянно протянула руку, открыла ящик в столе и достала гребень с драгоценными камнями и зеркальце. Расчесывая волосы, она быстро поворачивала голову то в одну, то в другую сторону, изучая себя в зеркало. Удовлетворенная тем, что ей удалось восстановить элегантность прически, она достала из ящика тюбик губной помады и тщательно освежила темно-красный цвет крупных губ, пылавших на ее лице.
Генри не забывал оценить ее красоту, подумала она. В последнее время, правда, его лаконичные замечания на этот счет стали несколько механическими. Или это ей только теперь показалось, когда его так необъяснимо долго нет?
Из того же ящика ночного столика она взяла маленький блокнот в черной кожаной обложке и открыла его на букве Д. И в этот момент зазвонил телефон. Быстро, нетерпеливо она дотянулась до трубки и почти прокричала своим звонким голосом:
— Алло-оу?..
Радость ее бесследно ушла, когда она услышала в ответ:
— Говорит междугородная. Чикаго вызывает миссис Стивенсон.
— Да, — сказала она. — Миссис Стивенсон слушает. — И еще через несколько секунд. — Привет, папочка, как ты поживаешь?
— Отлично, — загудел Джим Котерелл. — Отлично, Леона. Ну, как моя девочка себя чувствует сегодня?
Всю жизнь ее возмущала эта манера отца реветь, как бык, когда он начинал свои телефонные разговоры, всегда перераставшие в монологи. Он не советовал, а указывал тому, с кем говорил, как надлежит поступать. В этих разговорах обязательно упоминались деловые успехи Джима Котерелла, или его громадный счет в банке, или то и другое…
Не будучи фармацевтом, он нашел золотую жилу в человеческой страсти к самоврачеванию. Фармацевты, говаривал он, когда их поблизости не было, а иногда и в их присутствии, фармацевты идут по пятаку за дюжину. А хорошие бизнесмены рождаются редко и ценятся на вес золота.
