— А как же ты? — спросила она. — Ведь ты совсем непохож на…
— На босяка? — сказал он. — Нет, со мной не так уж все плохо. Мать заставила меня учиться и дальше после восьмилетки; тут обнаружилось, что я умею быстро бегать с футбольным мячом под мышкой.[2] Я стал большой шишкой. Салли познакомила меня со своими родителями, и я понравился ее старику. Он предложил мне работу в самой большой аптеке города.
— В аптеке! — воскликнула она. — Ну, Генри, это судьба!
— Конечно, — ухмыльнулся он, разделяя ее сарказм. — Я так и думал, что ты это скажешь.
— Скажи, — весело спросила она, — что, мы так и работаем в аптеке?
— Конечно, — сказал он.
— А как же Салли? — спросила она.
Он ответил не сразу:
— Салли — хорошая девочка. Мы с ней друзья. Не больше. Ее родители очень добры ко мне. Помогали, когда дома было совсем худо. Но не знаю… Иногда мне кажется…
Он не смотрел на нее. Глаза его были сосредоточены на чем-то далеком, что было за темным лесом по ту сторону дороги, на чем-то таком, чего ни он, ни она не могли сейчас видеть.
— Да? — мягко напомнила она. — Тебе кажется?..
— Кажется, что я загнан в ловушку. И что бы я ни делал, я никогда не добьюсь того, чего хочу. Потому что я хочу слишком многого.
Они молчали. Генри предложил ей сигарету, взял одну и себе и зажег обе. Наконец, выпустив клуб дыма, он повернулся к ней и с усмешкой сказал:
— Послушай, ты вместе со своим чертовым «бугатти»! Поехали-ка назад, в колледж.
Всю обратную дорогу и пока Генри ставил машину на стоянку, а потом открывал для Леоны дверь, оба молчали. И только на ступеньках колледжа она тронула его за рукав.
— Слушай, Генри, ты не хотел бы познакомиться с моим отцом?
— Конечно, — сказал он. — Это было бы отлично. У нас много общего. Мы ведь оба работаем по фармацевтической части.
Он засмеялся — на этот раз не так желчно, показывая, что понимает весь юмор положения.
— Я это и имею в виду, — сказала она. — Думаю, ты ему понравишься. Особенно если я подготовлю его. В конце следующей недели он будет в Нью-Йорке, и я как раз собираюсь пропустить денёк-другой в колледже. Почему бы нам не встретиться?
— Да, — не сразу ответил Генри. — Почему бы и нет? А что мне терять?..
Так все и началось. Поначалу с ним, словно с норовистым жеребцом, нелегко было управляться. Его гордыня, независимость, трезвое понимание того, что одна из самых богатых девушек Америки влюблена в него, — он ничуть не скрывал всего этого. Но Леона умела ждать. Генри сказал, что хочет слишком многого? Этим ключиком она и откроет его сердце! Когда он захочет увидеть мир у своих ног, позабудет о гордости, и тогда она добьется, чего хочет.
