— Как чувствует себя сегодня моя девочка? — спросил Джим.
— Очень расстроена, — ответила она, надувая губы.
— Расстроена?
— Это кого хочешь расстроит, — сказала она, — когда не знаешь, где Генри, и слышишь по телефону, как замышляется убийство.
— Бога ради, солнышко, о чем ты говоришь?
— Я пыталась дозвониться до Генри. Попала как-то не на тот номер и слышала, как двое сговаривались убить какую-то женщину…
— Минутку, минутку, — хрипло сказал Джим. — Я что-то не совсем понимаю. Почему это ты звонила Генри на работу так поздно?
— Да потому, что он не вернулся домой. Не знаю, что случилось. Я пробовала дозвониться до него, но там все время было занято. Пока не перебили эти двое.
— Ну вот что скажу тебе, дорогая, — заорал отец. — Это уже переполняет мое терпение. У этого парня нет никакой иной обязанности, кроме как помогать тебе, а он выкидывает такие номера. Если он поехал на это совещание в Бостон, то должен был…
— В Бостон? — закричала она. — Какой еще Бостон?
— Разве Генри не говорил тебе? Там начинается конгресс фармацевтов; Генри сообщил мне в своем последнем докладе, что собирается поехать туда. Но если он даже решил поехать в последнюю минуту, все равно он обязан был предупредить тебя.
— Может, он пытался? — неуверенно сказала она. — Может, дозванивался до меня, как раз когда я звонила ему? Если ему надо было успеть на поезд, он мог…
— Он мог, дитя мое! Сказать тебе хоть слово он должен был при всех обстоятельствах, этого ему ничто не могло помешать сделать.
— Я знаю.
— Ладно, дорогая, нет нужды волноваться. Я подскажу Генри…
— Дело в том, — перебила Леона, — что я волнуюсь из-за этого телефонного разговора, который я слышала…
— Забудь о нем, солнышко. Это, наверное, просто пара каких-то клоунов… Кто же станет всерьез по телефону говорить про убийство?
— Они говорили всерьез, — мрачно сказала она. — И я не очень-то хорошо себя чувствую одна в этом доме.
— Одна? Ты хочешь сказать, что в доме даже нет никого из прислуги?
— В том-то и дело, — сказала она.
— А ты звонила в полицию?
— Конечно. Они не слишком заинтересовались этим. Все черт-те как…
— Что ж, ты сделала все, что могла. Так что пусть это тебя больше не беспокоит, солнышко. А завтра, — добавил он голосом, потяжелевшим от гнева, — завтра у нас будет небольшая беседа с Генри, где бы он ни был.
— Хорошо, папа. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — сказал он, — и жаль, что ты не здесь, черт побери. Живешь, словно в морге. И как я позволил Генри уговорить меня… Ладно, займись собой и не волнуйся. Завтра я тебе позвоню.
