— Ну, я разжал руки, и Уорнер выскочил из кабинета. Но Клейтон уже исчез. Главный вернулся и с порога закричал, что я уволен. Я был вне себя. Чуть позже вернулся ваш отец и сказал, что все уладит. Поэтому-то я все еще в «Гэзет».
Через несколько дней, — продолжал Дженнисон, которого я еще ни разу не видел таким болтливым, — мы с Уорнером пошли в ресторан Хоффмана, который был тогда в большой моде. Мы засиделись в редакции допоздна, и главный пригласил меня поужинать. Он заказал бутылку виски и сразу присосался к ней. Когда в зал вошли Клейтон с женой, Эндрю Робинсон, полковник Райс и один журналист из «Трибьюн», бутылка почти опустела. Они сели довольно далеко от нас, но Уорнер не отводил от них взгляда. Он вылил в стакан остаток виски, залпом проглотил и двинулся к столику Клейтона. Я хотел было остановить его, но заранее знал, что это бесполезно. При виде врага Клейтон встал. Я не смог разобрать слов Уорнера, но зато услышал, как адвокат сухо ответил: «Вы пьяны, и я не собираюсь спорить с вами в присутствии жены. Разберемся в другой раз». Но Уорнер рвался в драку. Тогда Клейтон обернулся к гостям: «Прошу прощения, мне придется с ним выйти, но это не займет много времени». Оба направились к двери в сад. Эндрю Робинсон вскочил и попытался удержать Клейтона, но тот вырвался и догнал Уорнера у двери. Робинсон махнул рукой и побежал на улицу. Я надеялся, что он приведет полицию. Однако прежде чем он успел найти полицейского, мы услышали два почти одновременных выстрела. Все бросились в сад. В темноте я различил два мужских силуэта. Один стоял, прислонившись к стене, другой лежал — это был Клейтон. Его уже подняли, когда с улицы вернулся Робинсон вместе с полицейским. Уорнер медленно сполз по стене на землю, около его вытянутых ног лежал револьвер. — Дженнисон умолк.
— Ваш отец спас Уорнера, — продолжил рассказ Митчелл. — Он нанял лучшего нью-йоркского адвоката — Сиднея Пембрука. Тот счел наиболее разумным признать вину и таким образом избежать суда присяжных. Уорнера приговорили к тридцати годам тюремного заключения.
— Присяжные наверняка отправили бы его на виселицу, — подтвердил Дженнисон. — Но Пембрук очень ловко повернул дело. У Уорнера не было никаких смягчающих обстоятельств. Он ничего не помнил: ни где взял револьвер, ни то, что сам спровоцировал Клейтона и вышел с ним в сад.
Наступило молчание. Оба старика задумчиво опустили головы, снова переживая старую драму.
