Автор с пленительной нежностью относится к человеческим достоинствам, ищет в человеке благородство, мужество, простоту и откровенно восторгается этим.
Привязанность автора к документальной прозе, очевидно, исходит из того, что в жизни бывает так много невероятного, что выдумывать ничего больше не надо.
Виктору Митрошенкову свойственна черта показа положительных героев. Читатель вправе опросить: а как же развивается действие, если нет борьбы передового и отживающего, нового со старым, что же, выходит, оно без конфликтов? Конфликт есть. Конфликт — это не только стержень произведения, это и борьба за передовые позиции жизни.
В творчестве Виктора Митрошенкова не все одинаково равно, не все удалось. К сожалению, бывают напряженные подъемы и неожиданные спуски. Митрошенков кадровый офицер, и, естественно, литература пока плод его жизненного увлечения, неистребимой привязанности, для которой он может выделить отпуск, праздник, выходной день.
Армейские писатели, к числу которых принадлежит В. Митрошенков, достойны похвалы, всеобщей поддержки, всеобщего внимания.
Виль Липатов
Годы стремительно уносят нас от юных лейтенантских лет.
Лейтенанты! Они встали под боевые стяги с неукротимым желанием быть полезными Родине, всегда готовыми выступить на ее защиту.
…В поездке по частям ВВС мы много раз встречались и беседовали с лейтенантами. И вспомнил я свои лейтенантские годы — годы поиска и становления. И решил написать о них и о своих командирах, о товарищах, с которыми начинал офицерскую службу…
*
До отхода поезда оставалось три часа. Собрались за столом. Пожелали друг другу удачи. Взгрустнулось. Каждый думал о чем‑то своем, сокровенном.
Они так успели привыкнуть к нему, столько летали вместе, по ночам возвращались с аэродрома… Брели медленно, чтобы всласть налюбоваться восходом и нежными красками утра: не яркими, но такими щемяще родными… А теперь он уезжает от них. Хотя их неразрывно соединяют полеты и походы на рыбалку, и споры над книгами, и волейбол, и купание в реке, и всегдашняя «сиюминутная» готовность к любым самым трудным полетам. Сн уезжает, хотя их души слились в одну в те долгие вечера, когда они устраивали галдеж и до утра спорили о Ремарке, об инквизиции и лютеранстве, о загадочном Сент–Экзюпери и конструкторе Яковлеве. А разве это не вместе с ним по понедельникам они грустно думали о бесшабашно проведенном воскресенье, и каялись, и давали зарок…
Летать — это было золотой мечтой и смыслом жизни нашего поколения. Думали не о званиях, а о полетах, о новом самолете, контуры которого ни один конструктор еще не наносил даже «а кальку.
