Егор распрягает лошадей поздно — Васька уже не слышит. Накрывшись тёплым полушубком, он спит и просыпается оттого, что в балаганчике идёт громкий разговор.
Чуть тлеет костёр. Раздуваемые ветерком угли краснеют, и блики огня играют на лицах. С отцом разговаривает Платон Волков. Как видно, он только что приехал — сидит прямо на земле, подвернув под себя полу шинели. Платон в шапке. Лицо у него одутловатое, глаза смотрят, как всегда, беспокойно.
— Трудно небось на паре-то пахать? — полувопросительно, полуутвердительно говорит Платон.
С тех пор как Егор перестал работать у Платона, они изредка встречались, здоровались, но между ними не было близких отношений. Егор совсем забыл дорогу к родне. Сейчас он с удивлением наблюдал за Платоном — как тот суетливо сучит руками, неуверенно говорит, словно что-то нащупывая. Но это только поначалу.
— Да вот ведь, — отвечая на вопрос Платона, кивает Егор на привязанных к телеге и жующих сено лошадей, — трудно. Надо бы завести ещё одного коня.
— Ты и в прошлом году на двух пахал?
— Да нет, — говорит Егор. — Брал у Полозкова. А нынче он в артели. — «Ты же хорошо знаешь это, чего же спрашиваешь?» — думает Егор, вглядываясь в Платона.
— А я лошадь продаю! — выпалил сразу Платон.
Егор узнал былую манеру Волкова — вдруг посреди как будто и постороннего разговора чем-нибудь ошарашить собеседника.
— Чего так? — спросил Егор.
— Думаю огородами заняться.
— А пашня?
— А пашню бросить.
— Да-а… — протянул Егор. Он не знал, что и подумать.
— Я вот вижу, — продолжал Платон, не обращая внимания на недоверчиво слушавшего его Веретенникова, — вижу, что тебе на двух тяжело пахать. Бьётся, думаю, мужик. Пожалел по-родственному. Ты и забыл, поди, что мы родня?
Егор наклонил голову: действительно, никаких родственных чувств к Платону он не испытывал.
— Как там Нюшка-то? Аннушка? — поправился Платой. — Чего-то её не видно.
— Да ничего… С ребятишками… — ответил Веретенников.
Платон предложил Егору купить у него рыжего коня-трёхлетка.
— Ты этого Рыжку должен знать у меня, — говорил Платон. — Он от Соловухи. Помнишь её?
Егор помнил соловую кобылу, на которой он когда-то работал у Платона, возил лес из Скворцовского заказника.
— А не хочешь, так я Терехе Парфёнову продам, он ищет коней.
— Денег-то у меня… — нерешительно ответил Егор. — Ладно. Съезжу вот на базар… Если будут деньжонки — посмотрим.
— Так я в надежде? — поднялся Платон.
— Ладно, — повторил Егор, провожая гостя.
Они обо всём поговорили, но о Генке не обмолвились и словом.
