— Заявление он подал, — сказал Плужников.
— Это мало важности, — строго взглянул на него Григорий.
— Анисим Шестаков… Савватей Сапожков… Филат Макаров. Это что за Филат?
— Который прошлое лето батрачил у Кармановых.
— Знаю, — сказал Григорий. — А чего он просит?
— Лошадь. Избу хочет ставить.
— Ну вот, к собственности подтолкнём! Чего вы испугались? Посмотрите, вон как сделали в Кочкине. Они не стали тянуть с коммуной, а раз-два — и готово! Нефедов молодец, он понимает, что всё надо делать перед весной…
— Одни-то мы не подымем, надо с народом, — сказал Тимофей.
— Дело ясное, с народом, — проговорил и Сапожков. — Да народ-то сам собой не может, его надо подтолкнуть.
— Вот и надо подумать, куда толкать-то будем. Дело новое.
— Да где ж новое! — сердито возразил Григорий.
А Тимофей вздохнул и сказал примирительно:
— Подумаем, остынем. В этих делах не мешает погодить. Вот поговори с мужиками, послушай, что скажут. Коммунистов, конечно, в порядке партийной дисциплины можно обязать в коммуну войти. А вот с беспартийными как? Попробуй сагитируй нескольких, тогда к этому вопросу вернёмся!
— Ладно! — махнул рукой Григорий.
«Упрямый, чёрт», — скорее с одобрением, чем с досадой на Тимофея, сказал себе Григорий. «Эх, был бы теперь Мотыльков! Дмитрий бы уж поговорил с Селезнёвым не так, как я». Григорию иначе и не представлялось, а только так, что Мотыльков, будь он жив, его непременно поддержал бы и убедил Селезнёва в необходимости организовать в Крутихе коммуну. «Плохо я говорил, не сумел доказать Тимофею», — думал Григорий.
Решили особо нуждающимся выдать коров и лошадей. Но не всех, большую часть временно оставить в распоряжении кресткома. Первым пришёл в сельсовет Филат Макаров — бывший кармановский батрак. Он был в овчинном полушубке, в лохматой шапке, подпоясан бечевой. Филат снял шапку, поздоровался.
— Подходи ближе, — сказал ему Иннокентий Плужников. — Тут вот расписаться надо.
— А видишь, какое дело, — смущённо проговорил Филат, — я ведь неграмотный.
— Ну ладно, я за тебя распишусь, — предложил Иннокентий.
Филат не ответил.
— Деньги-то платить, ай нет? — спросил он, когда Иннокентий расписался за него.
— Бесплатно, — сказал Плужников.
— Благодарим покорно, — поклонился Филат. — А который же, к примеру, конь-то мой теперь будет?
— Чалый.
— Чалый? Ну, спасибо вторично. Этого коня я знаю. Доводилось, когда жил у Селивёрста, езживать на нём. Конь добрый…
— И не старый.
— Какой же старый? По пятому, кажись, году..
