Уловка, притворство могли дать такой ответ; но в этот момент она не могла его дать иначе, чем искренне. В нетерпении заключить ее в свои объятия, я освободился от всего, что могло помешать моему наслаждению, и улегся рядом с ней и в следующий момент меня ждал сюрприз, что она меня обманула, сказав, что у нее был любовник. Я сказал ей об этом.
— Никогда меня еще девушка так не обманывала.
— Я очарована, что это вам не кажется правдой, но… но это слишком правда, то, что я его имела, и вот как это было.
Два месяца назад моя мать, хотя она и груба характером, меня любила. Я работала в парикмахерской. Я зарабатывала двадцать, а иногда тридцать, су в день, и все ей отдавала; у меня никогда не было возлюбленного, и я не искала этого; мне было смешно, когда хвалили мое благоразумие, в то время, как я не знала, что значит быть разумной. С детства меня приучили не смотреть на лица молодых людей, которых я встречала на улицах, и не отвечать, когда они говорили мне всякие пошлости.
Итак, два месяца назад один молодой человек, довольно зрелый, родом из Генуи, мелкий торговец, познакомился с моей матерью, отдавая ей в стирку чулки. Когда я его видела, он не очень меня занимал, но говорил мне приятные вещи, он мне стал нравиться и стал бывать у нас каждый вечер; моя мать при этом все время присутствовала, сидела возле меня, и он только брал мою руку, чтобы поцеловать. Моя мать, будучи рада видеть, что этот молодой человек меня любит, часто ворчала на меня, что я с ним недостаточно вежлива. Он должен был уехать в Геную на маленьком судне, принадлежащем ему и нагруженном товарами, и он заверил нас, что вернется весной следующего года, и что тогда объявит о своих намерениях, что это зависит от того, буду ли я разумной и не заведу любовника. Этим было все сказано. Рассматривая его, как моего будущего мужа, моя мать позволяла мне болтать с ним у дверей дома, иногда вплоть до полуночи. Когда он уходил, я закрывала дверь и шла ложиться рядом с ней. Она при этом всегда спала.
За четыре или пять дней до своего отъезда он позвал меня отойти с ним на полсотни шагов от нашего дома, чтобы выпить стаканчик хорошего муската у торговца грека, который держал свою лавочку открытой всю ночь. Мы провели там вдвоем только полчаса, и в этот день я позволила, чтобы он дал мне несколько поцелуев. Если бы, вернувшись домой, я увидела, что моя мать проснулась, я бы ей все рассказала, поскольку удовольствие, которое я получила, представлялось мне вполне невинным.
