— У меня будет только одна, вскричал я, глядя на ее племянницу.
— Бог свидетель, — сказал Валенглар, — что весь Гренобль будет судачить завтра об этом бале.
— Будут говорить, — заявила Морен своей племяннице, — что дело идет к твоей свадьбе.
— Да. Будут говорить о моем превосходном платье, о моих кружевах и бриллиантах.
— О вашей красоте, — сказал я ей с серьезным видом, — о вашем уме и вашей образованности, которые составят счастье человеку, который вас получит.
Все промолчали, потому что полагали, что я говорю о себе. Если бы я знал, как это подать, я предложил бы ей пять сотен луи, но трудность состояла в том, чтобы договориться, потому что я не хотел их давать впустую.
Мы вошли в мою спальню, и пока Роман развлекалась, рассматривая красивые игрушки, разложенные на моем туалете, ее тетя и Валенглар изучали брошюры на моем ночном столике. Я увидел, как она подошла к окну и внимательно разглядывала вещь, которую держала в руках. Я вспомнил, что оставил там портрет М. М. Я подхожу к ней и прошу вернуть мне этот неприличный портрет. Она отвечает, что нет никакого неприличия, но то, что ее удивляет, это некое сходство.
Я вижу все и вздрагиваю от своей невольной нескромности.
— Мадам, — говорю я ей, — это портрет венецианки, которую я любил семь лет назад.
— Я верю, но это удивительно. Эти два М, эти религиозные принадлежности, посвященные любви, все это усиливает мое удивление.
— Она монахиня и ее зовут М. М.
— И моя дальняя родственница, живущая в Шамбери, зовется так же М. М., и она монахиня того же ордена, что и ваша. Я скажу вам сразу. Она была в Эксе, откуда вы приехали, чтобы излечиться от болезни. — Я ничего об этом не знаю.
— Если вы окажетесь в Шамбери, нанесите ей визит от моего имени, и ваше удивление станет равным моему.
— Мадам, обещаю вам заехать туда после моего возвращения из Италии; но я не стану показывать ей этот портрет, который я сейчас запру.
— Не показывайте его никому, прошу вас.
К восьми часам пришли все приглашенные, и я увидел у себя все, что есть в Гренобле самого красивого среди женщин и самого галантного среди мужчин. Единственное, что меня слегка стесняло, это обилие комплиментов, на которые не скупятся во всех провинциальных городах Франции.
Я открыл бал с дамой, которую мне указал Валенглар, и танцевал по очереди с каждой, но контрдансы — только с одной Роман, которая положительно блистала, хотя и была одета с большой простотой, более всех прочих.
