Сильвия сжала его руку, выпустила ее, подошла к фанерной стене и принялась стучать по ней кулачками:
— Это нечестно, — горько сказала она. — Ненавижу их.
— Кого? — сказал Лазарро, садясь.
— Лорда и леди Стэдмен! — прошипела Сильвия сквозь сжатые зубы. — Всюду демонстрируют свое богатство. Лорд Стэдмен со своей огромной, толстой двадцатипятицентовой сигарой в зубах, направо и налево продающий свои дурацкие картинки… И ты, пытающийся дать миру что-то новое и чудесное — и ты даже не можешь выкурить сигарету, когда тебе хочется!
В дверь настойчиво постучали. Оттуда донесся шум небольшой толпы, как будто поклонники Стэдменов перешли через дорогу.
А тут и сам Стэдмен подал голос за дверью, сказав жалостливым тоном:
— Ну, дорогая…
Сульвия подошла к двери и открыла ее.
За ней стояли: очень гордая леди Стэдмен, очень жалкий лорд Стэдмен и очень заинтересованная толпа.
— Немедленно прочь из окна эту гадость! — сказала Корнелия Стэдман Сильвии Лазарро.
— Что именно прочь из окна? — спросила Сильвия.
— Прочь из окна эту вырезку, — сказала Корнелия.
— Что не так с вырезкой? — спросила Сильвия.
— Ты знаешь, что не так с вырезкой, — сказала Корнелия.
Лазарро слушал, как женщины повышают голос. Сначала голоса звучали спокойно, по-деловому. Но каждое следующее предложение было немного громче предыдущего.
Лазарро подошел к двери студии в последнюю секунду перед тем, как две милые женщины, две милые женщины, доведенные до ручки, вступили в поединок. Облака, нависшие над Корнелией и Сильвией, не были влажными и тяжелыми. Они были светящимися и ядовито-зелеными.
— Вы имеете в виду, — холодно спросила Сильвия, — ту часть вырезки, где говорится, что ваш муж неумеха, или ту, где сказано, что мой муж гений?
Гроза разразилась.
Женщины и пальцем друг друга не тронули. Они стояли и атаковали друг друга ужасными истинами. И, что бы они ни орали, друг друга они совсем не ранили. Их охватила сумасшедшая радость битвы.
Их снаряды разили мужей. Каждая стрела Корнелии попадала в Лазарро. Она знала, какой он неуклюжий обманщик.
Лазарро посмотрел на Стэдмена и увидел, как тот морщился и втягивал в себя воздух после каждого удачного выстрела Сильвии.
Когда бой подошел к концу, слова женщин были более меткими и свободными:
— Вы и вправду думаете, что мой муж не мог бы нарисовать дурацкую картинку с дурацким индейцем в березовом каноэ или домиком в аллее? — спросила Сильвия Лазарро. — Да он сделал бы это, даже не думая. Он рисует так, как рисует, потому что слишком честен, чтобы копировать старые календари!
