— Тем, что они не такие, как мы. Потом сам поймешь.
Я опять собирался. Взятые в долг доллары и рубли зашивал в потайные места. Сервелат, тушенка, чай, кофе, сахар, сухари. Нож многофункциональный, теплая одежда и шапочка вязаная, рубахи и батарейки к приемнику. На Литейном в магазине спорттоваров опять купил военную зеленую флягу и залил ее джином по самую крышечку. Спички и зажигалки. Бумага и фонарик. Батарейки для фонарика. Советская еще карта Кавказа, хорошая, разрезанная на фрагменты и готовая к работе. С упорством обреченного я повторял попытку восхождения.
В Махачкалу я вылетал из Москвы на сто пятьдесят четвертом вместе с мужиками, летевшими за заложниками. Они знали Славу Векшина по университету, и он за меня поручился. Меня должны были доставить на границу, потом в какой-то аул, а потом в Грозный вместе с людьми Хачилаевых и сдать с рук на руки корреспонденту «Грозненского рабочего» Вахи Дааеву.
Слава Векшин с силовыми структурами не сотрудничал. То есть сливали через него по случаю материалы, иногда он сам просил помочь с информацией — не более того. Мне помогал бескорыстно и в меру сил. О Старкове слыхом не слыхивал. Но в КРО меня уже ждали. Как-то все гладко и удачно прошло. Тень какая-то, подозрение, догадка мелькнула и растаяла. Я даже стал в московском поезде приставать к попутчикам и задавать наводящие вопросы. Про Чечню никто слыхом не слыхивал и вида не подавал. Все шло к благополучному пересечению чеченской границы. Люди в КРО со мной работали молчаливые. Выдалось несколько часов свободных, и я попросился в город. Погулять и подышать воздухом весенним столицы.
Я попробовал представить себе машину времени в «стекляшке» на Цветочном бульваре. Мне всегда казалось, что там не высокие энергии и компьютеры, а нечто вроде редуктора и трансформатора. Простое что-то. И что собрать ее можно дома. Поставить в темной комнате и путешествовать. Все эти кварки и теория относительности — большое шарлатанство. Нет этого ничего. Как нет никакого абстрактного искусства. Может быть, и СПИДа никакого нет. Есть большие корпоративные заговоры. Мозгокрутов ученых, искусствоведов, врачей и адвокатов. Чтобы откачивать субсидии и обирать народ гонорарами. Я пил сладкий портвейн под полуфабрикатские котлеты, а три времени, как три шестерни, вращались на призрачных осях. И чем больше я пил, тем быстрее они вращались. Они передавали друг другу вращение, страх, надежду. Они передавали любовь. Но вот незадача. Когда настает время для этого, шестеренки проскальзывают, зубья попадают не в свои впадины, рвутся призрачные нити. Трамвай «двоечка» катит по рельсам вокруг города. Кажется, там было по пути три площади. Как три шестерни. Как три солнца. Как три времени. И шестерня, сошедшая с оси, рвет и калечит попавшую под нее плоть…
