— Ты посиди тут полчаса, я материал добью, — сказал Слава Векшин, еще один большой чеченовед.
— У тебя пива нет?
— Только водка. Будешь?
— Не. Не хочется. Я вниз спущусь. Тебе брать?
— Возьми светлого пару. Денег дать?
Моховая несколько изменилась с тех пор, когда я бывал тут. Подвальчик «24 часа» метрах в пятидесяти от дома Векшина. Не торопясь, я пропутешествовал в его чрево, где взял два «Мартовских» себе и две «троечки» Векшину. Тут же обнаружилась лучшая рыба всех времен и народов — мойва холодного копчения.
— Подожди еще минут так пять. Можешь вот почитать кое-что про Чечню.
— Твое?
— Не. Прикладной материал.
Прочитал я следующее.
«О некоторых прогностических оценках развития ситуации в ЧРИ.
Все попытки Масхадова объединить вокруг себя оппозицию не приносят положительного для него результата. Представляется, что это не случайно.
Психология чеченцев противогосударственна. Первооснова всего того, что вайнахи вынесли из истории и сохранили, — это противогосударственность. Любая власть — это насилие. А уклад жизни вайнахов на протяжении многих веков — это свобода человека, поставленная выше всего. Все, что сделало чеченцев чеченцами, — ЭТО НЕПРИЯТИЕ ВЛАСТИ». (Газета «Великий джихад», орган Союза ветеранов юго-западного направления, № 1, ноябрь 1998 года.)
В другой газете доказывается, что Чечня не должна слепо копировать зарубежные образцы государственного устройства. Классическая модель «триединой власти» (президент — парламент — суд) для чеченцев не менее чужда, чем коммунистическая власть. Национальный менталитет чеченцев был величайшим благом в эпоху родового (кланового) паритета с его ясной, простой и гармоничной системой всеобщего равенства… в то время как сегодня… каждый чеченец знает, что президент Масхадов окружил себя представителями клана алерой и что всеми нефтяными и иными делами страны распоряжается именно его клан… Но вся беда чеченцев в том, что, приди к власти любой другой человек… об этом человеке будут говорить то же самое. (Газета «Чеченец», № 5, 1998 год.)
«Самое крупное достижение чеченской государственности — двадцатипятилетнее правление Шамиля…»
Векшин закончил работу и выключил компьютер.
— Водку будешь?
— Давай, — сломался я.
Мы ели яичницу с сосисками, пили пиво и время от времени пропускали по стопке «Синопской».
— Чего тебя опять несет в Чечню?
— Человека одного надо найти.
— Родственник?
— Ага. Жена.
— А где?
— Не знаю. Заводской район. Дом, улица, гастроном, абрикосовые сады, черепичная крыша. А где теперь — не знаю.
