Долго ждать не пришлось. Господин Кечменев оказался парнем запростецким и строгим одновременно. Вначале посидел, посмотрел на стол, на сотрапезников. С собой он принес бутылку коньяку, отличавшегося невзрачной этикеткой, но добротного.
Выпили по полстакана и стали есть. Захарчук поступил просто — бульона налил в тарелку, в чеснок макнул хлеб. Славка потащил на себя мясо, один кусок, потом другой, вспомнил, что есть у них кетчуп, напустил его в тарелку немерено. Бульон тем временем остывал.
Старик ел так, как положено.
Тот, кто был Мишей Кечменевым, тоже наконец приступил к трапезе. Выпили по второй, и Старик попробовал коньяка, мягкого и лукавого. Как и его хозяин.
— Откуда ты, брат? — спросил его Кечменев позже.
— Из Лиетувы.
— И родился там?
— И родился.
— А каков он, литовский язык?
— Красивый.
— А на других говоришь?
— Откуда? Английский со словарем.
К полуночи доели все чисто. Славка еще бегал за водкой. Только шпроты не пошли. Захарчук смотрел на них недоуменно и ласково.
— Куда ты потом, Славка? — спросил Кечменев.
— Родственника отыскал в Чудове.
— В Чудове… — печально пропел он, — там же холодно.
— Я же родился у моря.
— А жена у тебя откуда была?
— Оттуда же и была.
— Из Чудова?
— Из Паланги. А у тебя?
— Да я бобыль, Славка.
— Мы как братья.
— Два брата, Филимонов, — сказал неизвестно зачем Кечменев.
— Старков я, Старков.
— Два Брата, Филимонов, Коби, Шелковская…
— Шелковская?
— Ну да.
— Да не был я в тех краях.
— А жижиг-галнаш откуда умеешь готовить? Бабушка научила?
— Кого? — Старков начал неотвратимо трезветь, понимая, что ел-то Кечменев, как чеченец. А потом бульоном теплым запил из чашки.
— Дурак ты, парень. Морковь зря положил. И уезжай отсюда. Поскорей.
— Спасибо на добром слове. Ну, пока.
— Спокойной ночи, Клайпеда… — усмехнулся тот.
Курган Два Брата находился в полутора километрах от Кургана Филимонова, то есть высоты 21.6, а до железной дороги — и вовсе километр, а с другой стороны насыпи — Шелковская. Старик прокололся самым банальным образом. Но самое страшное заключалось в том, что именно здесь он имел конспиративную встречу с нашим человеком из окружения Нухаева. И получалось, что тот, кто называл его Славкой, в бешенстве крутил в голове ориентировки — Кечменева в ряду бандитов и романтиков тайного общества «Ичкерия», имевших шанс появиться в данном населенном пункте, не было. Но это только полбеды. Вторая половина ведома ему одному.
Старик вернулся в общежитие через парадный вход, вошел в комнату. Хохол с тезкой уже спали. Он вынул из-под кровати чемодан, взрезал дно, достал из тайника коробочку мобильника. Пригибаясь, чтобы не показываться в проеме окна, проскользнул в дверь и, найдя колодку с электрическими автоматами на щитке, вырубил весь свет на этаже. Пробежал в туалет и выскочил в окно.
