– Но с кем? – Габриэль растеряна, она видит, как насильник отпускает мальчишку, и тот, подтягивая портки, ковыляет прочь, не оглядываясь. Пару мгновений девушка ждет, что солдат метнет в спину своей жертве кинжал, но этого не происходит.
Кажется, Зена тоже этого ждала.
– С кем? – повторяет Габриэль свой вопрос. Королева Воинов поворачивается к ней, синие глаза на мгновение вспыхивают скукой.
– Не все ли равно? – пожимает она плечами, и доспехи чуть бряцают. – На твоем месте меня больше волновало бы то, что лагерь армия Ареса разбила неподалеку от Потейдии.
Она права, и Габриэль понимает это. Руки снова принимаются искать шест, но он забыт дома, и, наверное, соседская ребятня уже давно стащила его для своих игр.
Они лежат еще какое-то время, наблюдая за солдатами, и Зена говорит о том, что в шлемах у них, видимо, какое-то приспособление, чтобы легко дышалось в маках. Габриэль все равно, она рассеянно кивает и думает, кому принести жертвы, чтобы защитить деревню. Прозрение приходит не сразу.
Афина. Сестра Ареса и самый искусный его враг. Враг, которого божественный вояка отказывается понимать. Отзовется ли она на мольбу о помощи?
В Потейдии нет храма Афине – крестьяне молятся Посейдону, и Габриэль дрожит, когда льет терпкое красное вино на землю за пределами деревни. Губы ее шевелятся, произнося имя богини.
Нет ни грома, ни молнии, ни чего-либо еще, когда мудрая дочь Зевса выходит из пустоты и становится рядом с замершей девушкой. Золотокудрая, закованная в доспехи, невысокая и светлоглазая, Афина нетерпеливо смотрит на Габриэль; возле нее призрачным пламенем роится сила. Слова не идут на язык, сказительница может только с трудом подняться с колен.
– Арес, – говорит она, и яростным огнем вспыхивают глаза Афины. Она надвигается на Габриэль, сила ее захватывает девушку в горячие объятия.
– Зена виновата, – губы Афины едва шевелятся, а кажется, будто она кричит, глушит своим криком. – Он бродит за ней вот уже десять лет. А теперь твои родные погибнут, девица.
Она говорит много, неспешно, обстоятельно, и Габриэль становится понятно: Афина давно знает. И ничего не сделает, потому что ей все равно.
Зена не верит богам. Она не раз говорила своей спутнице, что олимпийцы живут лишь в свое удовольствие, что им нет дела до людских радостей и горестей.
Афина щурится, договаривая последнее слово, выдыхает и добавляет небрежно:
– Арес все равно получит своего Завоевателя.
Прошлое плохо тем, что то и дело напоминает о себе.
